В последующем состояние Эжени улучшилось настолько, что стала возможной ее выписка. К несчастью, этой женщине не суждено было долго оставаться на свободе и жить в нормальных условиях. В первые три месяца по выходе из больницы Св. Анны она не обнаруживала ничего примечательного в поведении, смогла даже приступить к регулярному труду, поверила в полное исцеление от своих злосчастных порывов, но затем, под влиянием ничтожного на вид происшествия, вновь испытала прежнее чувство полного упадка сил и начала день ото дня хуже спать. Работа утомляла ее теперь настолько, что она вынуждена была ее оставить. «Я поняла, говорит она, что ни на что уже не пригодна». Мрачные мысли такого рода одолевали ее, она впала в состояние глубокой депрессии. Одновременно она жаловалась на многочисленные телесные недомогания: у нее были неопределенные боли, начинающиеся под ложечкой и распространяющиеся на спину, стеснение груди лишало необходимого воздуха, ей казалось, что какая-то огромная тяжесть давит ей на грудную клетку, малейшее усилие изнуряло, ее постоянно угнетало чувство полнейшего бессилия, которое не давало чем-либо заняться, — даже думать.
Как и в предыдущие поступления, в ходе беседы ее попросили подробнее описать продромы приступа. Они стали теперь более заметны, чем прежде, она пыталась бороться с ними, принимала слабительные, которые не приносили облегчения, понемногу лишалась аппетита, не могла есть мяса, ее рвало от него — беспрепятственно проходили только молоко и бульоны. Не справляясь с собой, она вынуждена были слечь, ночи ее стали беспокойны, почти бессонны, ее будили кошмары, она вскакивала, едва успев заснуть. Охваченная страхом, она безуспешно пыталась позвать кого-нибудь на помощь, слова «застревали в ее глотке», она была не способна произнести что-либо и, парализованная ужасом, не находила в себе даже сил, чтоб постучать в перегородку, что разбудило бы соседей. Тело ее покрывалось холодным потом и леденело. Не решаясь предпринять и малейшее движение: из страха, что не сможет его выполнить, эта несчастная оставалась до утра как бы прикованной к кровати. Такое состояние длилось, в общей сложности, около недели: от первого недомогания до того, как она почувствовала настоятельную потребность в алкоголе.
Как только эта мысль пришла ей в голову, она спохватилась, попыталась отогнать ее от себя, но тщетно. «Я пытаюсь бороться, рассказывает она, повторяю в полный голос советы, которые вы так часто мне давали и которым я так надеялась следовать. Я грожу себе всеми мыслимыми бедами и всем позором, который Неотвратимо навлечет на меня моя пагубная страсть, знаю, что слабость ведет меня к гибели, но все без толку, я должна пить — и все тут».