В подобном состоянии она приходит однажды к своим братьям и просит у них защиты. Те пугаются ее вида, решают, что она снова пьяна, отсылают ее от себя. Блуждая наугад по улицам, преследуемая голосом мужа, который обвиняет ее в пагубной страсти, она идет вечером в сторону Сены, прячется в подворотне, наносит себе бритвой рану запястья и ждет наступления ночи, чтобы никем не замеченной броситься в реку. Необычное поведение привлекает к себе внимание консьержа и ее задерживают.
После нескольких дней пребывания в отделении большая часть ее галлюцинации в дневное время прекратилась, ночью они еще возвращаются — затем проходят окончательно. В течение нескольких недель оставался лишь голос мужа, который стал затем неразборчив и перестал слышаться вовсе.
Позднее Эжени, заболевшая бронхитом и острой легочной эмфиземой и переведенная в связи с этим в палату для физического ухода, перенесла здесь, под влиянием лихорадки, новую, уже непродолжительную, вспышку алкогольного бреда: она видела и ощущала на себе пауков, бегающих по ее телу.
За время, проведенное в нашей больнице, она перенесла также несколько приступов печеночной колики, которые, несмотря на остроту, не сопровождались психическими расстройствами; у нее неоднократно наблюдалось выхождение печеночных камней достаточно крупного калибра. Кроме того, и на этом надо остановиться особо, она проделала на наших глазах истинный, длившийся трое суток дипсоманический приступ, со всеми его характерными особенностями.
Эта женщина, обычно занимавшаяся кормлением лабораторных животных и уходом за ними и не желавшая ни под каким предлогом уступать это место другому, предстала однажды во время обхода подавленной, сломленной, утратившей всякое присутствие духа; она обвиняла себя в том, что не перевязала накануне подопытных животных: у нее не было сил для этого. «Я поняла теперь, плача говорила она, что никогда больше не смогу ничем заниматься». В эту ночь она спала неспокойно, ее мучили кошмары. На следующий день она уже пряталась ото всех — изменения в ее поведении были очевидны для всех, их заметили и больные. Один факт, среди прочих, служит тому подтверждением. Среди животных, которых она опекала, была коза, которую ей удалось, благодаря большим усилиям, выкормить через соску. Эта коза повсюду сопровождала ее и ни на минуту не оставляла — Эжени сама настолько привязалась к ней, что никого к ней не подпускала; однако, в течение всего нового приступа коза стала для нее несносна: та самая женщина, которая прежде не могла с ней расстаться, гнала ее от себя или уходила сама, если та к ней приближалась.