— Что для вас адский труд и жалкое существование в невыносимых условиях, то другим короткий день и роскошь на грани неприличия. Я знаю о чем говорю, я до Конца Света нелегально на стройке работал, — ответил ему еще один из ополченцев, в чьей речи прослеживался отчетливый акцент. — Питание самыми дешевыми продуктами, мизерная зарплата и проживание в вагончике вместе с десятком таких же бедолаг даже без телевизора отпугивало всех русских, но мне было нормально. После кишлака, где нет ни денег, ни лекарств, ни перспектив, такая жизнь казалась почти раем. А у них все было еще хуже, чем у меня на родине. Намного хуже.
— Вот-вот, — поддержал я его. — Для женщин занимающихся уходом за скотом и прочим домашним хозяйством, стариков и прочих личностей, которые не пойдут на хозяйственные работы, установим налог в виде одной трети готовой продукции…Ну, может потом заменим натуральную форму денежными выплатами, если доживаем до момента, когда надо будет вводить финансовую систему.
— Вообще-то уже надо, — громко заявила Надежда с хмурым лицом, скрестив руки на груди. — Я буквально рву на себе волосы, когда пытаюсь хоть как-то увязать вместе систему трудовых взаимозачетов, состав обязательных продовольственных и хозяйственных пайков, а также распределение премий за хорошую работу. Учтите, при военном коммунизме можно какое-то время выживать, но нормой он быть не может по определению! Уже сейчас среди населения анклава процветает бартер, а ссоры из-за за сложностей с обменом товаров и услуг случаются почти каждый день!
— Бабам делать нечего, вот между собой и лаются, пока мы воюем, — скривился Мирохин, который по всей видимости сильно недооценивал данную проблему. И очень зря! Чувствую я, она еще может больно укусить нас за задницу. — Ладно, Надежда, не хмурьтесь, вам не идет. Выделим хозяйственному сектору пяток помощниц из числа самых умных школьниц, раз уж им больше не надо стоять на стене с магическими посохами наперевес. Наши границы же теперь по крайней мере с одного направления буфер в виде квартала переселенцев защищать будет.
— Кстати, а треть выращенного продовольствия с них брать — это не много? — Задумалась женщина-медик, сидящая рядом с Аней. — Все-таки забирать целых тридцать три процента…
— Это даже меньше, чем драло с нас родное государство, если приплюсовать к налогам на прибыль всякие отчисления за имеющуюся собственность и акцизы, входщие в цену конечных продуктов! — Перебил её один из инженеров. — Но в целом я тоже согласен с идеей гражданства, которое надо заслужить. А что еще помимо людей удалось взять с рыцарей?