– И это несмотря на то, что ты настаивал не столько на своём спасении, сколько на том, чтобы тебя отключили от приборов и отпустили спокойно в Благословенные Земли.
– Хм, и откуда все эти подробности? – мрачно усмехнулась я.
– Слишком громко думаешь, дорогая, – отмахнулся от меня Павел и продолжил: – Ты наделал много астральных отпечатков, а затереть следы не успел. Так что твой Знак могут найти в три счёта, по крайней мере я могу. Но сейчас меня интересует даже не это. Кто тебя сдал Дистару?
Но Алексей, кажется, перестал его слушать, он как-то странно смотрел на меня, а потом спросил:
– Она… Она приняла Знак?
– Нет, – сразу сообразил Павел. – Нина, выйди, пожалуйста!
– Что?
– Выйди, я сказал!
Чёрт! Я прекрасно понимала, что если не подчинюсь, он заставит, – уже имела удовольствие такое лицезреть. Поэтому гордо выпрямилась и сама вышла из палаты.
Ну и хрен с вами! Хотя было обидно до слёз. Одному я спасла жизнь, другого позвала сюда, и только благодаря мне они сейчас разговаривают и обсуждают свои «серьёзные мужские дела», а я теперь снова не нужна. Не заслуживаю не только объяснений, но даже права пассивного присутствия. Никому не нужна… Ага, песенка знакомая. Ну и пусть! Это правда. Это всегда было правдой. Сумрак, забившийся в сердце, начал расползаться по всему телу, заполнять мое растерянное сознание, расти, пока не осталось ничего, кроме этой беспросветной серости.
Я спустилась на межэтажную площадку в каком-то оцепенении и уставилась в окно на танцевавшие в свете фонаря снежинки, но фонарь расплывался перед глазами. И вроде слёз даже нет, а всё плывёт и вертится, словно в калейдоскопе. Я не могу сосредоточиться, и вообще тяжело даже думать.
Может, и мне открыть окно и просто шагнуть вниз с седьмого этажа, как Эмма? Невыносимо, тоскливо, одиноко… Бессмысленно… Всё бессмысленно… И никто плакать не будет. Ольга получит целый Знак и всё мамино наследство, как она хотела. Алексей будет прекрасно жить со своей Ташей, очень милой девушкой, к слову. Пострадает один Тим и то финансово. Впрочем, он найдёт себе какую-нибудь подругу, а не просто «левую» соседку. И будут жить они вдвоём, как положено парню и девушке. Без меня мир не перестанет существовать. Миру вообще нет до меня никакого дела. Сдохну сейчас или потом, какая вообще разница? Всё равно рано или поздно это произойдёт, только если решиться сейчас, мучиться придётся меньше… Потому что такая жизнь – это мучение… Мучение…
Я очнулась уже на подоконнике открытого окна, одной рукой держась за раму. Внизу призывно покрывался белым покрывалом гостеприимный асфальт. Кровь выглядела бы на нём очень живописно. Эта мысль почему-то рассмешила. Но очередная порция снега в лицо вразумила меня окончательно. Я сползла с подоконника на трясущихся ногах и захлопнула створку. Что это было?!!