– Полиция! Бросай оружие и выходи по одному с поднятыми руками!
И тут же спрятался за косяк. Предосторожность оказалась не лишней. Изнутри грохнуло, пуля впилась в забор напротив. За забором взвизгнула женщина и залаяла собака. Лишь бы никого там не зацепили, подумал Лыков и приготовился к обороне. Но больше выстрелов не последовало. Вскоре за порогом затопали сапоги, кто-то крикнул: «Брось, гад, задавлю!» А потом тот же голос спросил:
– Кто там? Андрей! Ступаченко, это ты?
– Тут статский советник Лыков. Двое лежат, я держу их на мушке. Можете выходить.
Из двери высунулся тот самый помощник пристава, который прогнал питерца. Он быстро оценил обстановку, перешагнул через лежащие тела и первым делом забрал у Лыкова наган. Тот отдал его безропотно и вытащил из кармана свой браунинг.
– Бородатый полежит, я ему в голову ногой заехал. А парень сейчас очухается.
Наружу вылезли городовые и принялись обыскивать и вязать арестованных.
– Другие как? – крикнул внутрь помощник пристава.
– Двоих еще приняли, ваше благородие! – отозвались из пивной.
– Тащи их на улицу!
– Есть!
Лыков молча наблюдал. Дело было сделано, и, видимо, обошлось без крови.
Он дал городовым отойти и укоризненно спросил их начальника:
– Вы почему не перекрыли черный ход?
– Виноват, – ответил тот. – Быстро все случилось. Телефонировали, что в пивной Бабейко грабят посетителей. Мы и полетели. Позвольте представиться: помощник пристава Первой части Григонис. А вы тот самый Лыков? Который по Высочайшему повелению?
– Да. Вы уж это, не вписывайте меня в рапорт. Сами, мол, справились. Хорошо? А я взамен умолчу о вашем промахе.
– Спасибо, ваше высокородие. Я на будущее того… учту.
– Вот-вот.
Сдав дело с рук, командированный двинулся дальше. Но, как оказалось, городские происшествия на этом не закончились. Спустя четыре часа Алексей Николаевич возвращался в сыскное. Он шел по Рашпилевской улице мимо кондитерской, когда изнутри раздалось вдруг несколько выстрелов. Опять Лыкову пришлось извлекать браунинг. Как только он подбежал к двери, оттуда вывалился на улицу надзиратель Жуковский. Согнувшись в три погибели, он выплюнул на мостовую зубы и свирепо посмотрел на питерца. Но тут же узнал его и сказал без предисловий:
– Посмотрите, как там Миша.
– Что случилось?
– Убил я их обоих, можно заходить. Мишу Вольского положили…
Алексей Николаевич ворвался в кондитерскую и понял, что браунинг ему уже не понадобится. На полу лежали двое, по виду налетчики. А у стойки скрючился городовой сыскного отделения Вольский. Его бекеша была пробита пулями в нескольких местах, кровь заливала грудь и шаровары.