— Неважно. Важно то, что теперь ты на семьдесят два процента готова к свиданию!
— А где еще двадцать восемь?
Подруга округлила глаза и покачала головой, намекая, что не владеет настолько могущественной магией, чтобы сделать Фиру Сорокину готовой к свиданию хотя бы на девяносто процентов. Но и семьдесят два внезапно сработали: ко мне подошел Дубровский, взял за руку и повел за собой прочь из аудитории. Я с мольбой посмотрела на Аньку, но та только показала два поднятых указательных пальца и широко улыбнулась.
Ден дотащил меня до какого-то темного угла коридора, затем впихнул в руки два билета на оперу «Кармен».
— Сходим?
Я смотрела на него и не могла подобрать достойный ответ. На самом деле всегда мечтала сходить в оперу, приобщиться к искусству, доказать всем, что вот я, Фира Сорокина, точно не буду спать и бегать в буфет. Если в опере есть буфет, конечно. И вот теперь пожалуйста, моя мечта почти сбылась. Но почему посредством Дубровского? Почему не каким-то способом попроще? Это же как первой машиной купить «Бугатти», хотя можешь позволить себе только «Калину».
— С меня платье, шуба, туфли и все остальное, чтобы ты чувствовала себя комфортно, согласна?
— Конечно! — ответила за меня Анька, выхватила билеты у Дена и торжественно заявила, что я буду готова к семи.
После она долго несла всякую чушь о том, что Дубровский на меня запал, а такой шанс упускать нельзя. Звучало как сюжет для какого-нибудь романа в мягком переплете: «Университетская Золушка: любовь и логарифмы», а не нечто возможное в реальной жизни. В самом деле, где я, а где Дубровский?
Он в самом деле привез мне набор «собери девушку в оперу», снова состоящий из вещей незнакомой мне Клэр. Которая, если верить Денису, с радостью согласилась одолжить все это без всяких условий и залога наличностью. Хотя шуба даже на вид была такой дорогой, что я боялась прислонить ее близко к телу.
И несмотря на все усилия Дениса, комфортно мне не было. Собственно, остаться без платья посреди аудитории оказалось не настолько тяжело, как прийти в оперу. Это ужасное место, где только я чувствовала себя стереотипной деревенской дояркой, внезапно оказавшейся среди «культурной жизни». Боялась не туда стать, не туда сесть, не так глянуть на кого-то. Неуютно чувствовала себя на наших с Денисом явно дорогих местах, не могла толком разобрать слова и происходящее на сцене, поэтому изучала строение зала и то, как в нем распределяются акустические волны. И тайком наблюдала за Дубровским, который нервничал еще сильнее. В конце концов он не выдержал и предложил уйти. Я согласилась сразу же и с таким облегчением, что Денис нахмурился еще сильнее.