В окно, даже за решеткой видно небольшой агро-городок. Кажется, эти охотники живут общиной, и большинство из них знает кто я, точнее думают, что знают. В окна палаты часто бросают камни, и несколько раз в коридоре был скандал. Кто-то хотел прорваться к «гадкой твари» и заставить ее заплатить за все его страдания или его семьи. Но «гадкой твари» в лице меня не было страшно, ибо до двери тот человек так и не дошел, а виноватой в чем-то подобном я себя не чувствовала.
Бросаю взгляд на Рада. Телохранитель значит? А что они будут со мной делать потом, когда их безумному ученому надоест со мной играться? Усыпят?
Слегка склоняю голову на бок, так лучше видно его смуглое лицо. Это сделает он, без тени сомнения, без чувства раскаянья. В их глазах я виновна только тем, что родилась. Как же это знакомо, так что невольно улыбаюсь. Почему я должна все время расплачиваться за сам факт своего существования? Что во мне такого особенного? Я всегда хотела быть обычной, такой как все, но у меня не получалось. Не потому, что я не такая, а потому, что окружающие меня люди были не такими как все: что брат, что мать, что отец. Может от этого пошел сдвиг в моем мышлении? Казалось бы, я ничего плохого не сделала, но из-за меня страдают и умирают люди. Никогда не хотела для себя такой судьбы, ни для кого не хотела.
Он смотрит на меня, я на него, это длится слишком долго. Отворачиваюсь первая, ложусь на бок, поворачиваюсь к стенке лицом. Разговор закончен, даже не начавшись.
Скрипит дверь, бубня что-то под нос, входит врач.
— Рад? Опять что ли допросы устраивал? — даже не видя его лица, чувствую, как он мерзко и в то же время натянуто улыбается.
Эти двое недолюбливают друг друга, но видимость нормальных отношений поддерживают. Даже сейчас Рад отходит к двери, пропуская его ко мне.
— Ну что, милочка, сделаем рентген? Нужно проверить, как там кости срастаются, — он и сейчас улыбается.
Глупо зажмуриваюсь, делаю вид что сплю. Третий раз за неделю, да сколько можно? Он поднимает меня, хлопнув, как какую-то кобылу, по заднице. Давлю подкатившиеся к горлу слёзы, встаю с кровати и иду к двери, стараясь держаться от этого врача подальше. Рад идет за нами по коридору, специально держусь к нему поближе. Вот только в комнату с рентгеном он не заходит.
— Тебе вредно столько излучения, — останавливает его на входе врач.
А мне не вредно? Как будто я не знаю, зачем ты это делаешь! Сжимаю свою ночную рубашку целой рукой. Не хочу идти туда, но Рад толкает в спину, бежать все равно не куда.
— Раздевайся, — командует доктор, делая что-то за рубкой с защитным стеклом.