— Ты скрываешь свою сущность.
— Я?? Скрываю?!! — задетая за живое, обижено воскликнула я, но вспомнила об амулете, и хмыкнула. — Ну, может быть… Но это ничего не значит. Это для моей собственной безопасности.
— Я тебе не верю.
Этот драконыш скоро доведет меня до белого каления.
— Вот, блин, — шумно выдохнула я. — Хорошо. Уговорил. Давай так, я сейчас сниму амулет и сразу его одену обратно, а ты поклянись, что никогда никому ничего не расскажешь, и не используешь это знание мне во зло.
Я несколько озадачилась, откуда такая формулировка, но не стала акцентировать на этом свое внимание. Мальчик недоверчиво посмотрел на меня исподлобья.
— Клянусь.
Неожиданно ожили близняшки.
— Неправильно.
— Клянешься не правильно.
— Клянись кровью рода.
— Скажи Клянусь…
— Кровью рода своей матери…
— Скажи Клянусь…
— Кровью рода своего отца…
— Скажи Клянусь…
— Кровью сердца своего…
— Не выдам тайны мне доверенной…
— Не воспользуюсь ни ради корысти, ни ради блага…
— А если нарушу клятву…
Одна из близняшек внимательно посмотрела на меня.
— Какое наказание ты выбираешь.
— А это обязательно?
— Да.
— Хорошо. Пусть Чисс забудет меня, и все, что со мной связано.
Драконыш вздрогнул и побледнел, а на кукольных личиках появились скупые улыбки.
— Жестоко.
— Но справедливо.
— Справедливо.
Чисс посмотрел на близняшек, нахмурился, но согласно кивнул и повторил слово в слово, то, что сказали близняшки.
— Мы принимаем клятву.
— Принимаем клятву.
— Принимаем.
Да, кто же они такие? Моя рука лишь на мгновение дрогнула, когда я коснулась шнурка на шее. Я прекрасно знаю, амулет не защищает меня от трансформации, не затормаживает процесс, просто скрывает мою сущность от окружающих. Ничего особенного? Но дело в том, что я все еще боюсь и цепляюсь за все человеческое, что во мне осталось. Сниму амулет, и что дальше? Попав в прошлое, я перестала ощущать присутствие Стальной, словно она растворилась во мне, слилась со мной воедино. Только, когда злюсь, понимаю, что это не я — это она, это ее гнев, но так же это и мой гнев, вот бы еще разобраться, где же проходит та граница, где заканчиваюсь я, и начинается она. Боже, что же получается: я боюсь саму себя?!
Я посмотрела в глаза Чиссу и отметила, с каким нетерпением, он ожидает моего разоблачения. Его глаза вспыхнули алым светом, зрачки вытянулись, он даже дыхание задержал. Все-таки он еще совсем ребенок, хоть и старается казаться независимым. Я грустно улыбнулась и стянула шнурок через голову.
Мир вокруг меня закружился, затягивая в водоворот новых пугающих ощущений. Запахи — их стало так много, что меня затошнило. Звуки — они оглушили: пение птиц, шелест листвы, стрекот насекомых, пульс крови под кожей. Цвета стали такими яркими, что я зажмурилась.