— Будет ли позволено обратиться к высокородному господину с вопросом, куда он направляется?
Лорд Арден повернулся к ней и хищно усмехнулся.
— Мы направляемся в мой замок на озере Глисса, Эдера.
— Будет ли милорд так добр объяснить невежественной сироте, где находится озеро Глисса? Должно быть, я уделяла мало внимания занятиям географией, потому что никак не могу припомнить такое озеро — Глисса. — По географии у Эдеры была еще более твердая десятка, чем по акушерскому делу и анатомии.
— С удовольствием окажу тебе любезность восполнить непростительные пробелы в твоем образовании. Озеро Глисса расположено к востоку от столицы королевства. В ее, скажем так, предместьях.
Ох, как не понравилось Эдере это «скажем так»!..
— Но мы едем на запад, к городу. А столица на северо-востоке. У милорда дела в Ларгусе?
— Леди Иотана настаивала, чтобы я оставил тебя в монастыре еще на два года. Она страстно расписывала, каких успехов ты достигла в обучении, какой пользы я лишаю тебя, забрав из Обители. Глядя на тебя, я убеждаюсь в справедливости своего решения. Настоятельница заблуждалась. Я не замечаю за тобой никаких полезных успехов в обучении. Видимо, вас не учат элементарным вещам, необходимым, как вы говорите, в «Большом Мире». Придется учить тебя с нуля. Урок первый — человеку старше тебя по возрасту и положению не задают вопросов о его делах.
Эдера аж сдавленно крякнула. Досточтимая Церберша — ангел Создателя по сравнению с милордом опекуном, редкостным занудой! Ох, непросто ей придется… Эдера подумала о Церберше почти с нежностью… Тоска нахлынула на девушку. Она вспомнила, как ее провожали всем монастырем. Вывели даже хворых из лазарета. Словно состоялся выпуск целого курса, а не одной-единственной ученицы. Церберша и сестра Диния тоже стояли на каменных ступенях, расставаясь с хлопотной воспитанницей. Лаэтана и Рози были белее своих чепчиков. Прощаясь с ними, Эдера непринужденно шутила, всячески изображала, как же она рада увидеть Большой Мир. Не очень-то они за нее радовались. Сестра Орделия, наставница по травоведению, встала позади всех, чтобы девочки и сестры не видели, как содрогаются от рыданий ее плечи. Матушка стояла рядом с каретой, возглавляя торжественные проводы. Она надела праздничную робу настоятельницы, белую, расшитую золотом. Ее прощальная речь лилась звучно и уверенно. Но Эдера видела, как подергиваются уголки матушкиных губ. А глаза Иотаны, казалось, вот-вот почернеют от тоски и непосильной боли, застывшей в них. Сама Эдера сдерживала слезы железным натиском воли. Ни Матушка, ни сестры-наставницы, ни подруги, ни этот человек не должны видеть ее слез. Она принудила себя не думать о том, что видит большинство своих подруг и наставниц последний раз в жизни. Дорожная повозка неумолимо удалялась от Обители Святой Устины.