клятый! За эти десять месяцев я прочитал столько, сколько одаренные лоботрясы не прочитывают за годы обучения! Я умолял Придворного Мага дать мне шанс. Я мог бы взрастить свои способности, подключившись к источнику маны. Он мог дать мне еще один год. Я же дворянин, бес подери, как и он! Простолюдин, какими бы способностями он ни обладал, никогда не станет заниматься так, как я.
Гретана хлопнула лейтенанта по плечу.
— Не расстраивайся, дружище Гораций. Скажи спасибо Созателю, что не попал ты в свору Болотного Герцога. Чем бы ты тогда занимался, зомбировал «Медведей»? Маг-то из тебя вышел бы, сам признаешь, хреноватенький. А военный — хоть куда!
Лицо лейтенанта перекосила гримаса боли. Сколько раз ему доводилось слышать в разных выражениях, что ему не суждено преуспеть на любимом поприще! Принцесса продолжала, не замечая эмоций лейтенанта:
— Что бы без тебя делал твой маршал? Адъютантом ты ему послужил на славу, а сейчас станешь за ним присматривать. Ты и Серена будете дежурить у постели Люса круглые сутки, сменяя друг друга. Будете сами заполнять кормильный аппарат, стерилизовать, пробовать каждую партию жидицы, каждый бачок. Слышишь, Серена? Тебя тоже касается! Пробуй жидицу в каждом бачке, который принесут лекари. И не пытайся увиливать! Стражники будут следить за тобой!
— Я буду пробовать все, даже если они отвернутся, — твердо сказала Серена. Могла ли она мечтать, что милостивый Создатель дозволит искупить вину? Ухаживать за Люсом и отвечать собственной жизнью за его жизнь — что может быть прекраснее?
— И поедешь со мной в Тинтари, — прибавила Гретана. — Не знаю, что ты сделаешь, чтобы не блевать, но если изгадишь мне платье, вышвырну прямо в лесу.
— Я сяду на козлы, миледи. Там укачивает меньше, а если меня и стошнит, так на землю, а не на пол кареты.
— Давно бы так, — буркнула принцесса и обратилась к адьютанту Люса: — Гораций, когда явится канцлер Ашер — ему ни слова. Старый лис еще подозрительнее, чем я. Он может не поверить в нашу затею со Старыми Магами и забрать сына в Ашер-холл. Не хочу, чтобы он помешал мне спасти Люса.
Гретана склонилась над безжизненным телом Люса и поцеловала перебинтованный лоб.
— Я вытащу тебя, мой храбрец. Верь своей принцессе.
Серена силилась сдержать подступившие слезы. Своей принцессе… Живой ли, мертвый, Люс принадлежит Гретане. Пускай. Лишь бы он жил, лишь бы улыбался. Ей достаточно просто слышать его голос — пусть обращенный к миледи Гретане, а не ее жалкой, навек несчастной служанке.