Этого и пыталась добиться Милана, размозжив излому плечо — сломать его подвижность. Впервые у противника вырывался крик — не столько от боли, сколько от злобы.
Ответный взмах едва не смёл втрое меньшую по массе женщину как сухой лист. Но Милана с неестественной для такого положения грацией встала с пола на руки, одновременно кувыркнувшись назад. Нанести такому тяжёлому противнику подходящий удар она не смогла бы даже с размаху — и потому Милана бросила себя в воздух, и в полете сжавшись в комок, выбросила ноги, разжимаясь как пружина.
Подобные трюки она делала только пару раз в жизни, на спор, в окружении других студентов академии. Все от этой акробатики только посмеивались. Как и она сама впрочем. Игрушки — всему этому не было места на улицах!
Сила удара была такой, что Милана ощутила под ногами хруст костей. Излом рухнул на спину с поражённым воплем. Его грудь едва не проломилась, но он немедленно вскочил на ноги. Тело было переполнено предсмертной силой синдрома.
Но противник вдруг исчез. Короткий шорох заставил здоровяка развернуться. Он вскинул глаза вверх, где…
В воздухе рывком всех мышц кувыркнулась поджарая молодая женщина. С утробным выдохом Милана обрушила на голову противника вертикальной удар пяткой.
Раздался громкий влажный хруст, и Милана с размаху обрушилась на твёрдый пол. Боль врезалась в её спину и голову как острая плита, секунду казалось, что она задохнётся от спазма в груди. Но тело слушалось, и с тошнотворным усилием агент поднялась на ноги.
Её огромный противник остался лежать на бетонном полу. Невнятное бормотание сопровождалось неловкими, почти конвульсивными движениями. Вокруг валялись разбитые ящики.
Разумеется, излом остался жив. Но, похоже, его время даже относительной свободы кончилось. Вирус умел лечить тело — он останавливал кровь, сшивал плоть, даже сращивал кости. Но с нервной системой обычно было намного хуже, и травмы головы почти всегда приводили к очередному безумцу. Не удивительно, что о Голосе быстрее всего начинали говорить те, у кого уже была история психических проблем…
— Хаммел! Что, твою мать, ты?..
Милана растерянно оглянулась, приходя в себя. Странное состояние некоего боевого угара улеглось. Она иногда забылась в тренировках, но это был уже перебор…
— Наверно, я перепугалась… — едва шепнула она. И с кривой усмешкой добавила громче: — Подозреваемый обезврежен. Кажется.
— Да уж, это верно…
К ней подошёл один из штурмового отряда, в полной броне и с автоматическим дробовиком в руках. Лицо скрывало блестящее забрало шлема.
— Ещё живой? — Он пригнулся к излому. — Тфу ты, везучий урод… Но твою мать, Хаммел, ты свихнулась? Будь этот ублюдок пошустрее, мы бы тебя с пола соскребали.