— Контейнер… — протянул Натуарус. — Да… То есть, это… — Он неожиданно отвердел лицом. — Это не касается собеза… агент Хаммел.
— Тебе лучше было бы притвориться, что ты меня не знаешь, — мрачно протянула Милана, покачав головой. — Теперь мне придётся тебя выжать…
В ответ на её шаг, священник заелозил по полу прочь.
— Мне очень жаль, что так случилось с вашим дядей, агент Хаммел…
— Я знаю, что они там, — отчеканила Милана. — Ящики из склада. Они в контейнере. И если это имущество Ордена, то…
Повисла пауза. Святой отец дёрнул глазами в сторону. Всего на миг. Потом они стали честнее некуда.
— Я ничего не знаю, — искренне ответил Натуарус. — И даже если вы меня убьёте, я…
— Отличная идея.
Голос Миланы хлестнул его холодом.
— Видишь ли, если ты готов стоять за них до смерти, то я обязана отправить им сообщение.
— Что?.. — жалобно пискнул духовный лидер Ордена.
— Твои хозяева должны знать, что я не остановлюсь.
Пистолет смотрел ему в лицо. Серые глаза бывшего агента ОСИ стали пустыми. Святой отец Натуарус ощутил волну ужаса.
— Но я не!.. Я ничего не знаю! Ничего!.. — провыл он зажмурившись.
Милана рванула его за волосы, направив пистолет прямо в лоб.
— Увидимся на краю галактики, отец Натуарус.
Фраза была киношной, истрёпанной, затяганной. Но сухой, фаталистичный тон беглого агента ОСИ придал ей оттенок реализма.
— Ииеаа… Йааане!.. Директорат! Это кто из них, кто-то в Короне, я не знаю имён, я не!..
Инстинкт самосохранения вырвал слова из горла священника, прежде чем он успел одуматься — и всё же попытать шансы, что агент собеза не станет казнить его как гангстер из фильма.
Милана пренебрежительно усмехнулась и снова пихнула священника на пол. Тот перевёл дыхание, потом зыркнул на неё исподлобья с откровенной ненавистью.
— Потрудитесь раскрыть мысль? — едко спросила недобрая гостья, поигрывая оружием.
— Серая сучка… — процедил святой Натуарус, без особой злобы. — Вот так сегодня работает СОБ? Я постараюсь передать это в массы, не беспокойся…
— Говори, ничтожество, не тяни время, — презрительно ответила Милана.
Игра сорвалась. Священник, ощущая, что бремя его личного духовного таинства, к добру или худу, снято, поднялся и, игнорируя недоброжелателя, рухнул в кресло за столом.
— Я действительно не знаю ничего конкретного, — сухо сказал Натуарус, выдвигая ящик. — Ты должна понимать, что в таком деле никто не заключает сделки лично. Что, по-твоему, будет как в трущобах? Баш на баш?
— Но каким-то же образом ты выведал это своё «ничего конкретного», — столь же сухо нажала Милана.
На стол брякнулась бутылка с мутным содержимым и стакан.