Давно наступила ночь, а Валя все не возвращалась. Никита сам не заметил, как отключился в кресле. Проснулся он под утро от неясного шороха. Еще не рассвело. Кто-то стоял посреди комнаты.
— Валь, ты вернулась? — позвал Ник.
— Да, — ответила она вполголоса.
Ник поднялся, но приблизиться к ней не решался.
— Послушай, ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. У меня кроме тебя ни одного близкого человека, — он сделал шаг вперед. — Только ты, понимаешь?.. Никакой лотерейный билет, ничто для меня не значит больше, чем ты. Я очень волнуюсь за тебя. Валя…
— Не надо, — она подошла и обняла его.
Никита тесно прильнул к ней.
— Валечка, я все устрою, я тебя очень…
— Молчи, — Валя сорвала с губ Никиты слова. Он подхватил ее на руки и унес в спальню.
……
Он проснулся от вибраций браслета. Открыл глаза — кромешная темнота. Ник попытался нащупать на постели Валю, но ее рядом не оказалось.
— Отключить затемнение, — скомандовал.
Комнату пронзили лучи света из окон.
— Валёк?
Прислушался — тихо.
Опять завибрировал браслет. Вызывал Хавецкий.
— Передумал? — послышался хриплый взволнованный голос.
— Нет, — отозвался Ник. Он сполз с кровати, потер ладонями виски.
— У меня все готово. Только давай официально, с актом о безвозмездном дарении, ок?
Ник поднялся и торопливо прошёлся по квартире. Никого…
— Конечно, — машинально отозвался он, чувствуя, как тревога разгорается в груди.
Страшная догадка кольнула сердце. Никита бросился искать свой пиджак. Тот валялся на полу у кровати. Ник вытряс карманы, нашел карточницу. Лотерейный билет пропал.
— Эй?! — вопил из динамика Хавецкий.
Никита сбросил вызов. Он ползал по полу, обшарил все углы, двигал мебель, но напрасно. Сердце отказывалось поверить и принять, что Валя оказалась способной на такую подлость. Осознав наконец бессмысленность своих метаний, Ник осел на пол посреди комнаты и тупо уставился на улицу. Небо за окном штриховали автокары. Город внизу бликовал стеклом высоток и вспышками рекламы. Там, с той стороны, все, как вчера, и несколько дней назад, и год назад, а жизнь Никиты уже никогда не будет прежней. Он чувствовал, внутри что-то остановилось, испортилось.
Браслет настырно вибрировал. Ник отозвался.
— Кривой ты штрих, однако.
— Хавецкий… — бессильно выдохну Никита.
— Какого рожна ты мне мозги парил? Я тут все разворошил, а ты своей бабе билет слил! Она звонила и…
— А!!! — завопил Никита. Тоненькая ниточка надежды оборвалась. Он вскочил, схватил табурет и запустил им в окно. Тот отлетел в сторону. Стекло пошло мелкими трещинами. Ник снова подхватил табурет за ножку и с дикими воплями ударил еще, еще и еще раз. Стекло затрещало и осыпалось крошкой. Табурет полетел вниз. Никиту обдало жаром, он отпрянул назад. В комнату ворвались звуки улицы.