— Ты один? — спросила она.
— Да, мам.
— Когда познакомишь меня со своей девушкой? Ты так много о ней рассказывал.
Никита уже знакомил Валю с матерью и, кажется, не однажды.
— В следующий раз, — он утерся рукавом и отошел вглубь комнаты.
— Вчера заходил твой отец, — сказала она и улыбнулась.
— Отец? — переспросил Никита.
Отец сгорел от рака за каких-то три месяца, когда Ник еще учился в школе. Собственно, это и подорвало здоровье матери.
— Мам, ты разве не помнишь, что отец…
— Помню, сынок. Но что же я могу поделать? — она пожала плечами. — Мы разговаривали о тебе. Он так рад, что у тебя все хорошо. Он гордится тобой.
Ник отвернулся, прижал локоть к губам и судорожно всхлипнул.
— Мне пора, — он подошел и поцеловал мать в лоб. — Я забегу еще на днях.
— Конечно, милый. Я передам отцу от тебя привет.
Ник выскочил из комнаты. В коридоре метнулся не в ту сторону, развернулся, но идти не смог. Тусклые зелёные лампы у потолка мигали, дергались и двоились. Он пошатнулся, врезался в стену и упал.
— Молодой человек, здесь нельзя лежать, — подошла дежурная медсестра и воззрилась с высока на Никиту. — А я вас помню, вы сын…
— Сестра, — перебил он ее, — где у вас здесь центр эвтаназии?
— Вам для старухи? Давно пора, — закивала та.
— Мутанты, нелюди… — прошипел Никита.
Он оттолкнул существо в зеленом халате и с трудом поднялся. Его корежило от боли, хотелось вывернуть себя наизнанку, вытряхнуть прошлое, стереть память, стереть себя, не быть! Никита заплакал, как никогда в своей жизни. Его большое тело сотрясали рыдания, скорее походившие на судороги. Он держался все эти дни, пока его Валечку готовили к похоронам. Слабак, он даже не смог подойти к ее закрытому гробу… К матери Ник заехал, чтобы проститься, но, видно, это она прощалась с ним. Его жизнь рухнула и разлетелась вдребезги вместе с проклятой машиной для мойки окон.
— Теперь ты выглядишь, как настоящий гробовщик, — сказал вместо приветствия Хавецкий и ухмыльнулся. Ник молча прошел мимо. Они давно не разговаривали и взаимно старались избегать друг друга.
Ник решил, что должен жить. Умереть было бы слишком просто, слишком милосердно для него. Во всем случившемся он обвинял исключительно себя. Он украл этот чертов лотерейный билет у покойника. Смерть может подарить только смерть. Он наказан за кощунство и обречен на вечную муку.
Гробовщик вернулся на работу к своим рутинным обязанностям: машинально встречался с похоронными агентами, составлял сметы, делая в два раза больше обычного накруток, машинально ел, машинально спал, точнее, пялился в потолок, пока не отключался — машинально жил. Ник все время вспоминал Валю, ни что-то конкретное, но будто все сразу. На весь мир он теперь смотрел через дымку ее образа. Он будто снова и снова пропускал его через себя.