Этот вопрос заставил Очкарика занервничать.
— Просто… Хотел спросить, как ты себя чувствуешь? — еле слышно отозвался он.
— Твое какое дело? Отвали!
С этими словами Лесков демонстративно перевернулся на бок и лег спиной к Артему, явно давая понять, что разговор закончен. Не хватало еще опозориться, общаясь с отстоем… Артем, казалось, это понял. Дима услышал, как заскрипела соседняя кровать, когда Четырехглазый тоже повернулся к нему спиной.
«Что за неделя гребаная?» — думал Дима. Сначала он участвует в каком-то дебильном ограблении, затем Виктор с дружками устраивают ему вендетту в сортире, потом он попадает в больницу по неизвестной причине, из-за него «накрывают» чердак, и в довершении всего на него обиделась Миланка. Обиделась негласно, но Ирка, местное трепло, немедленно доложила об этом всему интернату.
Да, с Миланкой неприятно получилось. Хотелось поговорить с ней, объяснить, что он ничего против нее не имеет. Это Джоконда поставила его в дурацкое положение, и, раз она обратилась к нему, он не мог не вмешаться. К тому же эта разборка оказалась всем даже на руку. Милана теперь знала, что между Олегом и Катей ничего не было, и девчонки снова могут дружить. Так отчего же «королева» злится?
В ту же секунду в голове парня промелькнула странная мысль, будто Милана сама пустила слух про Койота и Джоконду, чтобы поиздеваться над неугодной подругой. Но Дима немедленно отогнал это предположение. Уж больно противным оно показалось. Миланка — крутая девчонка, она не будет заниматься такой херней, учитывая, что Катька ни в чем ей не перебегала дорогу. Ему представилось красивое, всегда чуть подкрашенное лицо Миланы, и он едва не улыбнулся, вспомнив, как она поцеловала его в щеку. Надо обязательно поговорить с ней, чтобы она не дай бог не обиделась по-настоящему.
Затем Дима снова разозлился на то, что до сих пор не может уснуть. В который раз перевернув подушку, парень сердито уткнулся лицом в прохладную ткань и вновь закрыл глаза. Несколько минут он лежал, прислушиваясь к дыханию спящих. Вадик опять начал похрапывать, надоедливо тикали настенные часы, Артем то и дело ворочался.
И в этот самый момент Дима к своему ужасу почувствовал боль. Она пришла то ли с неосторожным вдохом, то ли с каким-то воспоминанием, но уже через мгновение разлилась в грудной клетке, словно раскаленное масло. Несколько раз Дима судорожно вдохнул, жадно хватая ртом воздух, словно только что вынырнул на поверхность. А затем, не заботясь, что разбудит остальных, в спешке выдвинул ящик прикроватной тумбочки и достал оттуда баночку с таблетками. Вытряхнув на ладонь несколько штук, Дима проглотил их и медленно опустился на подушку, молясь, чтобы подействовало. Его знобило, лоб покрылся испариной.