«Было бы забавно понаблюдать за тем, как дзями отгрызут его патлатую башку», — зло подумал Фостер.
Наконец их группа добралась до связного тоннеля номер шесть. Отсюда они могли без труда попасть на станцию. Однако дверь приоткроется и выпустит их наружу только в том случае, если поблизости не будет ни одного «костяного».
— Лесков, всё же подумай: я и Макс можем пойти с тобой, — сказал Тимур, обратившись к Дмитрию.
Но тот лишь молча отрицательно покачал головой.
— А что сказать Бехтереву и Суворову, когда они проснутся?
— Скажи, что меня вызвали на Владимирскую. Зачем — не знаешь. Тебе не докладывали.
— А Лёхе что сказать?
— То же самое.
— Вы там осторожнее будьте. Если что, бросайте этого урода, и возвращайтесь вдвоем, — с этими словами Макс покосился на Эрика.
— Какой добрый русский человек, — протянул Фостер. — Свет его души так и ослепляет.
— Как бы тебя мой кулак не ослепил! — прорычал Макс.
Дмитрий в который раз велел обоим угомониться, после чего дверь, ведущая в тоннель наконец отворилась. Под потолком вспыхнули слабые желтые лампочки, и Лесков кивком головы указал Фостеру идти первым.
— А, то есть, если что-то случится, я узнаю об этом первым, — Эрик нервно усмехнулся. — Или вы настолько меня боитесь, что хотите держать меня на виду?
— Вперед, — приказал ему Дмитрий, и парень первым шагнул в тоннель. Здесь было заметно прохладнее, отчего по его коже побежали мурашки. Альберт и Дима направились следом за ним.
— Не бережете вы, русские, электричество, — заметил Фостер, когда дверь за ними закрылась. — Мы все трое прекрасно видим в темноте, зачем для нас свет зажигать?
На его вопрос никто не ответил даже тогда, когда Эрик обернулся и посмотрел на своих спутников. Оба выглядели мрачными и встревоженными. Болтливость Фостера их только раздражала. Дмитрий уже подумал о том, чтобы внушить ему заткнуться, как Эрик вновь спросил:
— Они не знают, что вы — «полукровки», да? Умно. Я бы тоже предпочел молчать до последнего.
— Вот и молчи, — наконец не выдержал Альберт.
— Когда я нервничаю, мне проще разговаривать. Это отвлекает.
— Неужто легендарный Призрак может нервничать? — язвительно поинтересовался врач.
— Легендарный — это не значит «идиот». Разумеется, мне страшно так же, как и вам. Ты — «энергетик», так что должен это чувствовать.
— Больше мне делать нечего, как прислушиваться к твоим эмоциям…
— А чем еще занимаются «энергетики»? Только прислушиваются к чужим эмоциям и ищут предметы. Ах да, еще ноют. Самая ноющая разновидность полукровок. Я бы даже переименовал их в «нытиков». Вечно они что-то чувствуют, вечно у них там что-то трепещет… Вся боль мира, все страдания, весь тлен кружится вокруг них, как мухи вокруг помойки. Лесков, как вы с ним еще не повесились?