— Мой сын, мой возлюбленный Домеций, убит только что. Растерзан безжалостным чудовищем. Я отдам половину и без того оскудевшей казны, чтобы добиться правосудия! Если, конечно, этого будет достаточно… — Наместник обернулся к Жеррарду.
— В таком опасном деле, когда висит на волоске не только моя собственная жизнь, но и десятки других, я предпочел бы не рисковать. Мне следует предстать перед тварью во всеоружии, быть готовым буквально к любой уловке и неожиданности. На это потребуется больше, гораздо больше. Впрочем, все извлеченные из чудовища болты, пули, клинки можно переплавить обратно и вновь разделить между теми, кто внесет лепту в наше благое дело.
Толпа впервые не взорвалась ревом, что Жеррард счел знаком благоприятным, поэтому смелее продолжил:
— С сегодняшнего дня всякий, принесший ко двору серебро, получит расписку с королевским гербом. Я лично займусь подготовкой оружия. Что ж. Теперь все зависит только от вас.
* * *
Деньги, сперва тонкой струйкой, а после и задорным ручейком, потекли во дворец. Несли всякое: кто утаенный после смены в шахтах небольшой самородок, кто культовый серебряный обруч. Цепочки, книжные оклады, обручальные кольца — чего здесь только не было.
Впрочем, Наместник со своим обещанием не спешил, с головой уйдя в похороны.
Пышности постарались избежать — простой гроб, никаких застолий, обычное богослужение. Домеций, которому тварь, пощадив лицо и тело, начисто срезала горб, казался в простом деревянном ящике почти нормальным. «Так ему больше идет», — как бы невзначай заметил Наместник, опуская крышку гроба, прежде чем отправить свое чадо на костер. Жеррард посмотрел через желтое стеклышко, как плеснуло огнем на неструганные доски, зажмурился и вспомнил горящий форт на Соленом Перешейке.
Мечущиеся люди, текущий по стенам огонь. Дым, бросающийся кошкой и заставляющий людей падать на колени, в попытках сорвать с лица, выскрести из горла бесплотный удушливый мех. Себя, хрипящего среди прочих в предвкушении скорого конца, он видел как будто со стороны.
Но вот невидимая сила поднимает егеря на ноги, толкает к двери, подпертой снаружи предателем Риггсом. Вот он отталкивается от безжизненных и бьющихся в агонии тел; налетает на дверь, ударяясь в нее раз за разом, пока та наконец не поддается. Не видя ничего глазами, ослепшими от слез и дыма, содрогающимися от рези при каждой попытке открыть их, Жеррард возвращается наощупь. Задержав дыхание, он вытаскивает тех, кто попадается под руку, пока одна из обрушившихся балок не обрушивает заодно и его сознание. Только что спасенные им товарищи вытаскивают егеря следом и обдают водой. Вместе они спешат к воротам, чтобы остановить предателя. Атака врага сорвана, но нужно поквитаться с Риггсом. Жеррард находит его прячущимся в свинарнике за кучей навоза и медленно распарывает от пупка до горла под визг обезумевших свиней…