Они делали это всю ночь. Хоть Есуген и сказал Юми поплотнее заткнуть дымовое отверстие юрты и полог, все равно проклятый эфир проникал внутрь, отчего тут царил дрожащий полумрак. Они возились на мягком войлочном матрасе, охали, стонали; их тела впитывали терпкий пот друг друга и скользили, будто смазанные жиром. Есуген никак не мог насытиться и набрасывался на жену снова и снова: он загодя выпил настой трав, повышающих мужскую силу.
Позже, когда они откинулись на спины, устав, Мирца с недоумением промолвила:
— Как в последний раз делаешь.
«Знала бы ты», — подумал Есуген, а сам ответил:
— Я хочу сына. Мне уже немало лет…
— Я рожу тебе сына. Но зачем торопиться? Много времени.
«Наивная, глупая женщина. Что знаешь ты обо мне — о том, кто называет себя, твоим мужем?»
— Время? Время бежит, как быстрый ручей с горы, милая Мирца, — он погладил ее грудь и сжал сосок, понимая, что не доведется больше дотронуться до этой мягкой, словно бы бархатной женской кожи. Что ему остается? Рабыни-китаянки в кангах или грязные вшивые харачу из разграбленных селений на границе? В своей длинной несчастной жизни Есуген не встречал женщины прекраснее, чем Мирца. И вряд ли когда-нибудь встретит.
— Ты выглядишь обеспокоенным.
— Завтра штурм царства Хань, — пробормотал мужчина. — Много людей погибнет и с нашей, и с их стороны. Вы останетесь здесь, а мы снимемся поутру и двинемся быстрым маршем к Ханю.
Мирца провела пальцем у него за ухом, поправляя выбившиеся из заплетенной косички волосы.
— Мы одержим победу, вернемся, и я сделаю тебя самой богатой хатун в курене. Одарю шелками и кружевами, куплю тебе мыльной пены и поставлю латунную ванну.
— Ванну? Настоящую? Как у женщин из Амадиса? — Глаза Мирцы округлились, как у ребенка.
— Настоящую. С краном и ручками. Чтобы ты купалась сколько захочешь в чистой воде.
— А где мы ее поставим? В юрте?
— Нет же, глупая! — он рассмеялся. — У нас будет дом! Дом в Амадисе, настоящий дом с несколькими комнатами. Я накоплю достаточно денег и уеду туда, а тебя заберу с собой.
— А Юми?
— Ну… Ее, наверное, тоже. Нам нужна будет служанка.
— Не бери ее, — прошептала Мирца на ухо мужу.
— Почему?
— Она меня не любит. Хочет навести порчу. Говорит, у нее бабка была колдунья.
— Слушай больше старую. Но я думал, что ты нравишься Юми, — удивленно пробормотал сотник.
— Она как змея! Ты не возьмешь ее? Обещай, что не возьмешь!
Есуген кивнул, чувствуя, как слипаются глаза, и он проваливается в сон. Однако отдыха дрема не несла — там, в глубине похожего на омут забытья щелкали склизкие черепа на макушке голодного Ямараджи…