— Нынче ведь ужас как похолодало, ваше сиятельство, — все-таки начав движение в сторону окна, рискнула возразить кухарка. — Вам бы не озябнуть!
Тот нетерпеливо шевельнул плечом.
— Открывай, — бросил он. — Не околею. И уж закрою как-нибудь сам, если понадобится. Ну?
Пэт с неохотой подчинилась. Разве что приоткрыла створку только самую чуточку — авось, занавесь спасет, да хозяин и не заметит. «Не так здесь и душно, — решила она. — К чему настежь распахивать?» Самоуправство сошло кухарке с рук: маркиз, заслышав скрип рассохшейся рамы и почувствовав на шее дуновение холодного сквозняка, удовлетворенно кивнул. Потом взмахом руки отослал служанку, сделал глоток вина и исподлобья посмотрел на жену. Лавиния сидела, как всегда, опустив глаза к своей тарелке, на которой остывал почти не тронутый ужин. Интересно, она вообще хоть что-нибудь ест? Астор подцепил ножом последний кусок отбивной, отправил его в рот и, утерев губы салфеткой, откинулся на спинку кресла. Пальцы вновь сомкнулись вокруг ножки бокала: пить его сиятельству не особенно хотелось, но нынешней ночью он планировал навестить супругу, а взбодрить себя до нужного состояния, не прибегая к помощи зеленого змия, у него, к сожалению, не получалось.
Третья дочь герцога эль Виатора отнюдь не была уродиной. Да, не красавица, и просто миловидной ее тоже не назовешь, однако не так уж все и печально — по крайней мере с ее матушкой, несмотря на всю их схожесть, природа обошлась куда суровей. Лавиния была скорее просто невзрачная, а заикание, постоянная привычка втягивать голову в плечи и общий растерянно-жалкий вид лишь завершали картину. Плечи, кстати говоря, вполне недурные, подумал маркиз и с сомнением скосил глаза на стоящий перед ним графин. Очевидно, вино сегодня подали крепче, чем обычно… С другой стороны, оно и к лучшему. Астор вновь перевел взгляд на жену, вздохнул про себя и единым духом прикончил содержимое бокала.
Страшилищем даже он Лавинию бы не назвал. Но, увы, она была средоточием всего, что ему категорически не нравилось в женщинах: бесцветная, безгласая, вечно чем-то напуганная, к тому же плоская, как доска, да еще эти глаза — ни глубины, ни искры, вода-водой. Один в один папочка-герцог, с привычным отвращением подумал маркиз, уже несколько нетрезво удивившись тому, как это несуразное дитя ухитрилось взять от обоих родителей только самое худшее. Он заглянул в опустевший бокал и протянул руку к графину. На самом деле, и внешность жены, и ее заикание, порой раздражающее еще сильнее, чем весь ее пришибленный вид, и даже ее гробовое молчание в постели — не поймешь, жива вообще или нет — все это было еще полбеды. С этим Астор уж как-нибудь бы смирился. Но то, чья кровь текла в ней, не давало ему покоя. Эль Виатор! Что за злая насмешка богов — вместо того, чтобы свернуть шею этому лисьему сыну, ему пришлось породниться с ним! Выставить себя на посмешище, вытереть ноги о собственную гордость, привести в свой дом дочь человека, которого ненавидел полжизни! Да еще и какую дочь!..