* * *
Нина Перепелкина снова сидела в кабинете следователя. Борис наливал чай себе и ей.
— Тебе как? — заботливо поинтересовался он, — Покрепче или будем цвет лица беречь?
— Это ж нс чай, одно название, — возмутилась Нина, скептически глянув на содержимое его чашки, — Сердце беречь приходится?
— Ну да, я потому такую спокойную работу и выбрал, чтоб сердце сберечь, — хмыкнул следователь, — А что скажешь на это? — Он торжественно водрузил на стол пирожки и бутерброды, — Налетай, подешевело! Рыбкины постарались, — объяснил он, — Еле-еле от холодца отбился. Вообще, они ничего. Особенно мамаша.
— Пирожки у нее знатные, — с набитым ртом подтвердила Нина. — С виду Рыбкины, конечно, шебутные, орут, ругаются, но если что — грудью встанут на защиту родных и близких.
— Жаль, я не вхожу в число их близких, — вздохнул Костенко. — Скажи, ты ничего подозрительного вчера не заметила?
— А что же может быть подозрительного на поминках? — нс поняла Перепелкина.
— Поскольку ты их всех знаешь не первый день… Значит, могла заметить какие-то странности в поведении друзей Геннадия. К примеру, этот, который на тебя наехал…
— Семен, — кивнула Нина. — Вот он, пожалуй, точно изменился, потому что раньше был просто бездельник и пропойца. Он и Генку моего, земля ему пухом, с пути сбивал: попойки грандиозные устраивал, и почти всегда — за чужой счет. И обязательно с дракой в конце. Только почему-то ему никогда не доставалось. Хитрован.
— А поподробнее? — подался к ней Борис.
— Как-то они сидели, — начала вспоминать Нина, — пиво пили, к ним прицепились какие-то ребята. Сенька раздухарился, давайте, говорит, покажем им, кто здесь самый крутой. Генка мой и другие ломанулись в драку, а умный Сеня — в кусты. Генке тогда челюсть сломали, и он потом еще целый месяц с ментами… Ой… С милиционерами разбирался. А про Сеньку и не вспомнили.
— А выглядит ваш Сенька вполне прилично, — задумчиво сказал Борис.
— Да я сама удивилась: обычно он, ну нс сказать, что бомж, но очень недалеко ушел. А тут такой — одет чисто, даже одеколоном побрызгался.
— А где работает, чем занимается?
— А я знаю? — пожала Нина плечами, — К нам на стройку, ну, тогда, давно, пришел подсобным рабочим, то есть толком ничего не умел. Пробыл у нас недолго, наверное, нашел место повыгодней. А только дерьмо как ни заворачивай, как ни брызгай одеколоном — оно конфеткой нс станет.
— А в его разговорах ничего странным не показалось? — спросил Борис, что-то для себя пометив в блокноте.
— Так это были разговоры? А мне показалось, что он орал, и все, — проговорила Нина.