— А как же Москва?! — напомнила Надя.
— Точно! Сначала — Москва! — подхватила Таня, и они поспешили к выходу из офиса, только малышка на секунду вернулась и взяла со стола свой и Сергея рисунок.
Без особых затруднений разобравшись с компьютерными проблемами, весьма мешавшими Анне работать, Никифоров вернулся к себе в кабинет. Настроение у него было самое что ни на есть лучезарное, и он просто сам себе удивлялся — с чего бы вдруг? Уже очень давно Сергей не испытывал подобных положительных эмоций, но сейчас, стоило ему только вспомнить забавную малышку в приемной, губы сами собой растягивались в улыбке. Он взял листок и попытался изобразить девочку:
— Точка, точка, запятая… Нет, Надюшка куда симпатичнее, — приговаривал Никифоров, начиная все сначала.
Даже звонок жены не испортил ему настроения.
— Здравствуйте вам, Сергей Александрович, — пропела Баринова. — А это жена ваша, Татьяна, если помните.
— Вас забудешь, как же, — взяв еще один листок, Сергей быстренько набросал довольно-таки точную карикатурку.
— Как дела?
— Лучше всех! Супер-пупер и сверху бантик.
— Ты меня прямо пугаешь. С чего это ты сегодня такой веселый?
— Так ведь жизнь удалась, Танюха! Вон, по карьерной лестнице скачу, ни дать ни взять горный козел, и вообще…
— Насчет поста вице-президента я уже знаю, но что-то мне не показалось, что ты так уж сильно этим доволен. И не называй меня Танюхой, я этого терпеть не могу! Скажи лучше, ты у Горина отпросился?
Накануне вечером Баринова усиленно убеждала Сергея поехать с ней вместе в Испанию в качестве своеобразной «группы поддержки», и ей определенно показалось, что он согласился, пусть и без особого энтузиазма.
— Так он меня вряд ли отпустит, я же теперь такое ответственное лицо… — протянул Никифоров. Ни в Испанию, ни куда-либо еще в обществе супруги ему ехать решительно не хотелось. Да, внешне все эти годы он старательно изображал счастливого семьянина. Однако выражение «стерпится — слюбится» в случае Сергея явно не подходило. Он так и не смогло конца понять, зачем вообще связал свою судьбу именно с этой женщиной. Исчезни она или уйди от него — пожалуй, Никифоров испытал бы только неимоверное облегчение.
Сергей аккуратно положил трубку на стол, не слушая гневных слов жены по поводу своего бессердечия и лишь хмыкая всякий раз, когда в ее интонациях появлялись совсем уж истерические нотки…
— А какие там колокольни высоченные! — рассказывала Надя бабушке Вере о своих впечатлениях про Москву. — Прямо до неба!
— Неужели такие большие?! — изумилась бабушка, подводя девочку к любимым Надиным качелям, с которых та могла не слезать часами.