— Плюйте! Плюйте!
— Тфу!
— Гуще!
— Их-тьфу! Погодите, я еще раз. Их… тьфу-у!
Дохнуло прохладой.
Дождевой залп прошел косой полосой. Эльга с удивлением посмотрела на влажное пятнышко, крапинку, возникшую на светлой ткани платья.
— Помоги мне, — сказала Унисса.
Опираясь на ученицу, она медленно повернулась и нетвердым шагом взошла в беседку. Эльга опустила ее на скамейку.
— Не хочу мокнуть, — сказала Унисса.
Поставив локоть на стол, она подперла ладонью щеку и прикрыла глаза.
— Дождь будет замечательный.
Ее лицо сделалось умиротворенно-светлым. Устало осела фигура.
Снаружи по толпе прокатился еще один дождевой заряд, вызвав крики радости. Кто-то принялся ломиться вниз с холма.
— Люди, дождь!
В глубине толпы пустились в пляс.
Эльга села прямо на ступеньки. Ей виделись сотканные из листьев люди — липа, клевер, чертополох, слива, их ноги, их одежды из льна и ягод, а небо казалось огромным листом лопуха, в котором вредные гусеницы проели множество дырочек.
Бух-бу-бух!
Громыхнуло так, что дрогнули земля и беседка. Солнце спряталось за дымкой. Закапало сильнее, будто тонкие пальцы застучали по крыше. Даль размылась, приобретя сиреневые и темно-синие тона. Осенний клен, цветок синеглазки.
Бу-бух!
Ниточка молнии сверкнула вдалеке. Дождь обрел голос, зашумел, заворчал, припустил. С изгибов крыши потянулись вниз струйки воды.
— До-о-ождь!
Эльга смотрела, как радость омывает лица людей, как они блестят, как, облепленные мокрыми одеждами, изгибаются их тела.
В канавке у крыльца уже образовалась лужица. Мелкие брызги летели с перил. Вытоптанная земля расползалась под мужскими, женскими ногами. Дождь еще усилился, накрыл холм сплошной пеленой, спрятал в себе большую часть толпы.
Какая-то старуха в длинном платье, сорвав платок, упала перед Эльгой на колени:
— Долгой жизни, долгой жизни!
Дождь капал слезами с ее подбородка.
— Это не мне… — Эльга обернулась. — Мастер Мару!
Голова Униссы лежала на столе.
— Мастер Мару!
Девочка вскочила. На миг ей показалось, что мастер не дышит, но Унисса, шевельнувшись, слабо качнула рукой.
— Все хорошо, я слышу.
— До-ождь! — ходило над головами.
— Набирайте воду! — крикнул вдруг кто-то. — Набирайте, во что есть! Делайте запасы!
Бу-бух!
Гром вновь прокатился над толпой, и она дрогнула, оплывая и распадаясь. Дождь принялся затыкать прорехи. Словно листья под ветром, люди торопливо потекли вниз, к своим домам, корытам и кувшинам.
Пять минут — и на вершине холма не осталось почти никого. Мокло панно, стояла вода в отпечатках босых ног, темнели забытые тяпки. Кто-то подскользнулся у смотровой площадки, упал и завозился там, раскидывая комья грязи.