— Какая же это война? Мы как каратели придём и спалим их.
— Слушай, — уперев кулаки в бока, подался вперёд Миллер, — неделю назад ты даже не знал о существовании этого... мира, этой планеты, вселенной, мать её! Всего этого не было для тебя! И этих людей не было! А теперь они вдруг стали важны? Теперь мы — сука! — каратели?! Хватит лицемерить! — ткнул он Ларсу в лицо указательным пальцем. — Довольно! Если прямо сейчас тебя перенести домой, ты и не спросишь о судьбе этого мира. Даже если сказать тебе, что он погиб, распавшись на атомы, ты и глазом не моргнёшь. Не вспомнишь о здешних женщинах, детях и стариках. Потому что это — мать её! — катастрофа. Во вселенной так бывает сплошь и рядом. У тебя под носом на родной Земле так бывает. Миллионы гибнут от болезней, войн и голода. Но тебя это не трогает. Потому что это всего лишь цифры.
— Но не я их убиваю.
— Какая к чёрту разница?! Они для тебя никто и ничто! Две минуты в новостной передаче! Все эти чёрные, облепленные мухами детишки со вспухшими от голода животами, все эти трупы под обломками зданий, штабеля мертвецов вдоль дорог! Это всё только новостной повод! Ты пьёшь свой кофе, смотря это по телеку, а через пять минут забываешь, озаботившись списком покупок к званному вечеру! Не рассказывай мне о своих сраных принципах и убеждениях, моралист херов!!!
Все трое молча уставились на раскрасневшегося и сопящего как бык Миллера, не решаясь нарушить воцарившуюся тишину.
— Что? — обвёл их Дик взглядом, отдышавшись. — Хватит с меня этой херни. Займитесь делом. Мы не сможем везти телегу, надо волокуши соорудить. Рассвет близко.
Глава 17. Господь разберётся
День выдался ясным. Рутезон, достигший зенита и свободный от облаков, немилосердно бил лучами по еле переставляющим ноги путникам.
— Надо было впрягаться в телегу, — подул Жером на покрытые мозолями ладони. — Эти хреновы волокуши ни к чёрту не годятся.
— Я бы на такое посмотрел, — ухватился Дик за жердь поудобнее.
— Дьявол, — попытался Олег утереть кожаным рукавом пот со лба, но только размазал грязь по лицу. — Печёт как в аду.
— Эй, Ларс, — обернулся Миллер к тащащему волокуши в паре с Клозеном голландцу, — расскажи что-нибудь, иначе эти двое меня в могилу сведут своим нытьём.
— Например? — отозвался тот, сделав глоток из фляги.
— Например, почему мы идём в Газамар через Готию, а не через Салансу, как я предлагал. А то твоего «поверь мне» как-то маловато для полной уверенности.
— А ты всё ещё ищешь полной уверенности, здесь, сейчас?
— Давай-ка без демагогии.
— Ладно. Что ты знаешь о Готии?