К тому же ему приходилось соотносить вид вещей и их названия. Уже достаточно хорошо различая форму предметов, он всё равно не мог сказать, мячик перед ним или машинка, пока не ощупывал игрушку с закрытыми глазами. Так же, с закрытыми глазами, он пока ел. Не видя ни тарелку, ни ложку, он умудрялся есть очень аккуратно, но, открыв глаза, регулярно промахивался и мимо тарелки, и мимо рта.
Но мы и не ждали чудес. Джеффри, за время своей долгой практики неоднократно имевший дело с пациентами, прозревшими после операции, предупреждал нас, что так и будет. Поэтому мы просто запаслись терпением, и всем, чем могли, помогали Арти и подбадривали малыша в его стараниях.
А Арти очень старался. Он упорно тренировался часами. Например, осваивал расстояние – он сначала вымерял его шагами до какого-то предмета с закрытыми глазами, а потом проделывал тот же путь с открытыми, соотнося увиденное с почувствованным. Таким образом, он сначала исследовал свою комнату, потом весь дом, и теперь вовсю осваивался на веранде и во дворе.
Но зато, не умея толком определять расстояние до препятствия, Арти неплохо научился эти препятствия избегать. И уже вовсю бегал или катался на велосипеде по дороге, даже научился сворачивать, когда она поворачивала.
Другой составляющей тренировок Арти было соотнесение вида и названия предметов. Он ощупывал, а потом, в меру уже появившегося зрения, осматривал предмет, соединяя два полученных образа в один. Первым «предметом», который Арти стал безошибочно узнавать, был Лаки. Дальше пошли крупные предметы, такие как забор, дерево, качели, крыльцо. Чем лучше становилось зрение мальчика, тем всё более мелкие предметы он узнавал, спустя две недели мог указать среди разложенных перед ним на столе предметов яблоко, стакан, книгу, мячик, тарелку или ботинок.
А вот людей пока не различал. То есть, если в одной комнате находились мы трое, он уже не путал меня и Кристиана, но если видел лишь одного из нас, относительно издалека, например, во дворе – терялся. Лицо он пока разглядеть не мог, особенности фигуры проходили мимо его сознания, он видел лишь большого человека с тёмными волосами, а, не умея определить расстояние до объекта, не мог вычислить и его рост.
Хотя стоило нам заговорить – и Арти снова безошибочно нас узнавал. Слов он пока не понимал, хотя уже неплохо слышал, для него это был словно бы иностранный язык, а вот голоса – мой и Кристиана, – не путал. Здесь была та же проблема – научиться не просто слышать, а понимать звуки.
Больше всего Арти полюбил музыку. Сначала мы надевали на него наушники и включали максимальный звук, но время шло, и постепенно он слышал всё лучше, так что звук делался всё тише, пока не снизился до нормального. Диапазон слышимых мальчиком звуков становился всё шире, сначала это были только резкие, громкие, отрывистые звуки – стук, звон, лай собаки, крик. Я старалась объяснить, что именно он каждый раз слышит, давала ему самому подуть в свисток, постучать деревянным кубиком по доске или крышкой по кастрюле, чтобы он соотносил услышанные звуки с определёнными действиями.