— Я куплю машину, но позже. Сейчас у меня режим экономии.
— Я ездила на автобусе одно время после того, как провалила экзамен по вождению. Но мне-то все равно. Я бездельница, никуда не спешу.
— Я тоже бездельник.
— Вы совсем другое дело, Куин. И вы можете взять мою машину, вот к чему я клоню. Это хорошая машина. Вы же сами сказали.
Если он возьмет машину, ее придется возвращать.
— Все равно на следующей неделе я не смогу на ней выехать — полиция наблюдает за мной. — Уна сложила тощие руки на груди. — Вы свозили меня в Вермонт, Куин. Я могу вас отблагодарить только этой малостью.
Не успел он ответить, как она добавила:
— Прошу вас, Куин. Возьмите машину.
Он согласился, пообещав вернуть машину на следующей неделе, после смены в ГЮМС. Она вложила ключи от машины ему в руку, а сверху прикрыла своей ладонью, словно доверяла ему ключи от своего сердца.
Неделю спустя полиция поймала воришек — троицу безнадежных наркоманов схватили в чьем-то доме.
— И прямиком в тюрьму, — сказала Уна. — Эта следовательница — первый сорт.
Куину казалось, что она выглядит несколько измотанной, но она заявила, что в полном порядке и в помощи не нуждается.
— Они стащили у меня пять долларов и разбили вазу, — напомнила она. — Можно подумать, что на меня напали русские.
Небольшое подчеркивание согласных — тень акцента, подмеченная им в первый раз, — вот и все, что выдавало ее расстройство. В остальном она держала себя как обычно, возилась на своей чистой кухне, где на буфете в чайнике заваривался чай.
— Ваша риелторша только что меня подловила, — сказал он. — Хочет, чтоб вы знали — они молятся за вас. Просят Бога, чтобы отвел от вас беды, испытания и невзгоды.
— Кстати, я нашла потерянную сережку.
В ушах у нее висели зеленоватые капельки, от которых ее глаза оживали.
— Наверное, она выпала, когда грабители перетряхивали сиденья от стульев.
То ли вопреки браваде Уны, то ли из-за этой бравады, но Куин почувствовал слабость в коленях. Такую же слабость он почувствовал подростком, когда услышал новость, которую с рыданием сообщил брат, — отец позвонил из «того места», мама умерла. Это известие настигло Куина в спальне перед зеркалом, когда он репетировал гитарные позы, и пробило брешь в жизни. Этого известия ждали уже несколько месяцев, и все равно оно сбило Куина с ног в буквальном смысле: четырнадцатилетний подросток ростом 183 сантиметра рухнул на пол, как подстреленный гусь.
Он приехал, чтобы вернуть Уне автомобиль и вежливо поставить точку в их отношениях. Но никак не мог собраться с духом. Мысль об этих подонках, которые залезли в дом Уны, хватали своими грязными руками ее вещи, ее саму, наполняла его упрямой злостью.