Шеф посмотрел на меня так, как будто я открыла для него Америку.
— Хорошо. Выбирай, которая лучше.
И я выбрала. Прекрасную коляску взамен той, которую утащила Алла. Темно-синюю и дорогую… но раз уж платил шеф, грех было не согласиться, чтобы у нас с Ромой появилось такое средство передвижения.
Когда мы переместились к отделу, где были расположены товары для кормления, я поняла, что мы ходим по этому магазину только потому, что Терлецкому попросту интересно, что здесь продают еще.
— Что это? — спросил он, удобнее перекладывая спящего на его руках Рому. — Зачем здесь нужны накладные плечики?
Дмитрий Юрьевич продемонстрировал мне упаковку вкладышей в бюстгальтер, и я едва не покраснела.
— Это не плечики, — отобрав вкладыши у шефа, прошептала я. — Это для другого.
— Для чего другого? — не понял Терлецкий.
Да черт бы его побрал!
— Это для того, чтобы собирать молоко, которое… ну как бы вытекает, — подавшись к Дмитрию Юрьевичу, призналась я.
— Откуда вытекает? — не понял шеф.
Мамушки мои! Как же ему рассказать, откуда оно вытекает?
— Из груди, — пролепетала я.
И отошла, «заинтересовавшись» молокоотсосом. Сама не знаю, зачем я это сделала. Ромка и так выпивал все досуха, но я просто пыталась перевести внимание шефа на что-то другое.
— А у тебя… ну… ничего не вытекает? — пробормотал Терлецкий, подходя ко мне.
— Ничего не вытекает, — отрезала я. — Ваш сын, шеф, имеет отличный аппетит!
— И зачем тогда это? — указал он на молокоотсос в моих руках.
Я тут же поставила коробку с ним куда подальше.
— Затем, что вы меня… смущаете! Вот я и беру всякие вещи, которые мне совершенно не нужны!
Залившись краской, словно маков цвет, я отошла к бабушке, которая изучала ассортимент детского питания. Покосилась на шефа, который в этот момент был занят тем, что рассматривал очередную вероятную покупку — на этот раз прорезыватель для зубов.
— Так! Все! Давайте уже поедем домой! — попросила я и посмотрела на Терлецкого жалостливо. И в этот момент у меня зазвонил телефон. На экране был незнакомый номер, увидев который Дмитрий Юрьевич вручил Рому бабушке и, показав ей, чтобы она отошла, отдал указание:
— Ответь!
Номер был мне прекрасно знаком.
Вот только для чего его обладательница могла звонить? Не взыграла же в ней совесть, чтобы покаяться и вернуть коляску?
— Алло, — ответила Беляшкина.
Я постучал себе пальцем по уху, давая Оксане знать, что хочу слышать разговор. Она поняла меня быстро — включила громкую связь и убавила звук так, чтобы расслышать разговор могли только мы с ней.