Фотограф усадил парня на старинный стул, поправил на нем широкополую шляпу и отбежал к фотоаппарату. Недолго повозился и взял в руки вспышку.
Что-то щелкнуло, кусочек магния неправдоподобно ярко вспыхнул, раздался сильный грохот…
На этом моменте, я всегда просыпаюсь.
Проснулся и сейчас.
Не то, чтобы сон о том, как обычного сундука КТОФа Мишку Орлова зафитилило на добрую сотню лет с гаком в прошлое, сильно беспокоил, но мне постоянно кажется, что после вспышки, я проснусь обратно в двадцать первом веке. А вот этого как раз очень не хочется. Уж слишком многое теперь меня связывает с нынешним временем. Очень многое…
Осторожно открыл глаза и облегченно выдохнул.
Изящная мебель в викторианском стиле, на полу львиные и леопардовые шкуры, кровать с высоким балдахином, а рядом, уткнувшись носиком мне в плечо, уютно посапывает, очень похожая на скандинавскую валькирию, белокурая красавица.
«Комманданте Господь, в свое время я просил Тебя помиловать меня и отправить назад в двадцать первый век. Так вот, не вздумай это делать. Молю тебя, забудь или сделай вид, что не слышал, ибо недостойный раб Твой не ведал, что помыслами Твоими обретет великое счастье. Аминь…» — По привычке пробормотав про себя молитву, я чмокнул Пенелопу в висок и осторожно встал с постели.
— Михаэль, что за дурная мода убегать от собственной жены… — недовольно забурчала Пенни, но тут же снова заснула.
Я улыбнулся, накинул халат и потопал в детскую комнату.
Едва открыл дверь, как наткнулся на направленные прямо в лицо стволы крупнокалиберной короткой двустволки. Но уже через мгновение, массивная, фигуристая и миловидная негритянка, узнала меня, быстро опустила оружие и состроила виноватую гримассу.
— Баас…
Я прижал палец к губам и подошел к кроватке, в которой крепко спали два белокурых малыша.
Все в порядке, кровиночки спят, Авдотья бдит на посту. Монументальная дама, деток любит как своих, свирепа словно волчица, любого за них разорвет голыми руками. Силушки хватит, да и с оружием управляется, как заправский гренадер. Словом, служба налажена. Вооружена она не зря: здесь всякое случается, на меня уже три покушения было, да и дикое зверье нередко шастает по городу.
Невольно еще раз улыбнулся, постоял несколько мгновений, жестом напутствовал кормилицу на продолжение службы, а потом вышел из комнаты.
У дверей туалетной комнаты застыл худощавый чернокожий мужчина в ливрее с непроницаемой и надменной физиономией эталонного английского дворецкого.
— Баас желает, чтобы ему помогли с утренним моционом?
Я обреченно вздохнул и отрицательно мотнул головой. Мой дворецкий Африкан прекрасно знает, что я всегда обхожусь сам, но уже который год встречает меня по утрам и задает один и тот же вопрос. Что ни пробовал: приказывать, ругаться — все бесполезно, только обижается упрямая морда. Впрочем, в остальном, я без него как без рук, так что давно смирился.