Кончив читать, Соловьев поглядел на ревкомовцев. Все сидели молча, видимо обдумывая не только содержание этого документа, но и значение того факта, что минчане не смогли отправить его по нужным адресам.
— Ладно, это мы отправим куда надо, — сказал наконец Рогозинский. — А теперь расскажите, что там у вас творится.
Соловьев коротко рассказал о резкой перемене положения в Минске, о вводе казаков в город и о необходимости немедленно послать помощь.
— По дороге сюда я хотел связаться с командиром Двенадцатого Туркестанского полка Каменщиковым, по не смог. Как бы теперь это сделать? — спросил он.
— Сделаем, — решительно произнес Рогозинский. — Сейчас же пошлем туда нарочного, чтобы уже утром полк выступил.
— Погодите, — сказал Тихменев. — Туркестанский полк, конечно, вполне подходит, но стоит как-то неудобно — довольно далеко от шоссе. Пока выберется по этой грязи, пока дойдет... А вот Шестидесятый Сибирский в этом смысле очень удобен: стоит на самом большаке.
— Это правда, — снова заговорил гренадер с пышными усами. — Но ведь и этому полку придется тащиться пешком. А помощь требуется как можно скорей. Так?
— Так, — кивнул Рогозинский. — Что же ты предлагаешь, Пролыгин?
— У станции Погорельцы, на разъезде Хвоево, стоит бронепоезд... И состав там весь большевистский.
— Бронепоезд? — заговорил Соловьев. — Вот если бы удалось быстро послать его в Минск, пока подойдет пехота...
— Боюсь, что это будет нелегко, — сказал доктор Тихменев. — Личный состав там, правда, большевистский, но офицеры настроены к нам враждебно.
— Что же, тогда надо будет арестовать их и повести поезд самим, — спокойно возразил Пролыгин.
— Кому это «самим»? — посмотрел на него Соловьев.
— Ну, если будет больше некому, то хотя бы и мне, — просто заявил Пролыгин. — Ведь я бывший железнодорожник, машинист. — И он положил на стол мозолистые руки, словно предъявляя диплом.
Соловьев подумал, что для такого дела недостаточно быть просто «бывшим машинистом и железнодорожником». Шутка ли, ведь надо убедить команду бронепоезда, арестовать офицеров и буквально продраться через несколько станций, быть может с боями, к Минску. Для такого дела надо уметь не только водить паровоз. И он был удивлен, когда Рогозинский сказал как само собой разумеющееся:
— Ну, тогда тебе надо будет этой же ночью отправиться туда. Возьмешь кого-нибудь на помощь?
— Думаю — обойдусь, — ответил Пролыгин. — Ведь тут люди нужны для организации съездов.
Рискуя обидеть этого человека своим вопросом, Соловьев спросил у Рогозинского:
— Так вы что, уверены, что товарищ Пролыгин справится с этим делом? Со всеми трудностями, связанными с захватом поезда и доставкой его в Минск?