Балуев».
После прочтения телеграммы наступило молчание. Все понимали, что этот документ, в сущности, является письменным подтверждением капитуляции штаба и самого главкома. Но вот приемлемы ли условия этой капитуляции?..
Мясников снова взял текст телеграммы, скользнул но нему глазами, затем сказал:
— Что ж, это очень разумный документ, господин генерал. В нем, во-первых, правильно констатируется положение дел в настоящий момент: в Минске действительно верх взял Совет и вся полнота власти перешла в руки военревкома. — Мясников сделал движение головой, подразумевая присутствующих. — Мы принимаем к сведению и вашу личную позицию — «ни в какую политическую борьбу не вступать и никаких шагов к выступлениям но делать» — и одобряем ваш призыв к остальным начальствующим лицам — следовать вашему примеру... Правильно поставлена вами и задача начальникам: удержать войска, не допускать самочинных перевозок и передвижений и в целом подчиняться новым военревкомитетам армий... Думаю, что этот документ можно считать своего рода соглашением между штабом и военно-революционным комитетом Западного фронта и Северо-Западной области. Есть ли у членов комитета какие-либо замечания или предложения?
— У меня есть, — сказал Полупаров. — В этом документе очень неопределенно сказано насчет комиссара Временного правительства Жданова — «сложил полномочия»... На самом же деле он пытался устроить крушение бронепоезда Второй армии, чуть не взорвал санитарный поезд с ранеными гренадерами, за что арестован нами. Мне кажется, что в документе нужно дать всему этому соответствующую оценку.
Мясников неожиданно повернулся к Щукину и спросил:
— А что по этому поводу думает новый комиссар при штабе фронта?
Щукин потрогал очки, посмотрел на густо покрасневшего от натуги Балуева и сказал рассудительно:
— Хотя замечание товарища Полукарова в сути своей и правильно, но не надо забывать, что обсуждаемый документ всего лишь телеграмма главкома начальствующему составу фронта. Поэтому едва ли можно требовать, чтобы именно главком и именно в этой телеграмме давал оценку действиям комиссара, назначенного Временным правительством. Достаточно, что это сделали мы, высший политический орган фронта и области, в другом документе. А господин генерал пусть отправляет телеграмму в таком виде.
«Молодец Щукин», — невольно подумал Мясников, сразу поняв, что этим своим выступлением комиссар значительно облегчил дальнейшую совместную работу с генералом.
— Я полагаю, что нам нужно согласиться с мнением комиссара штаба, — кивнул он.