Настоящий приказ немедленно огласить перед воинскими частями всех родов оружия.
Утайка армейскими организациями этого приказа от солдатских масс равносильна тягчайшему преступлению перед революцией и будет караться по всей строгости революционного закона.
Солдаты! За мир, за хлеб, за землю, за народную власть!»
Мясников прочел это раз, потом еще раз, словно собирался выучить наизусть. Затем он окинул собравшихся взглядом, радостным и озабоченным одновременно.
— Ну, прочесть вам еще раз телеграмму?
— Да читали мы, Алеша, все читали, — засмеялись товарищи.
— Что ж, разрешите тогда поздравить всех вас с этим великим событием, друзья! — тихо, уже меняя тон, но все еще с радостной дрожью в голосе сказал Мясников. — Не буду объяснять вам все значение того, что произошло, — вы понимаете это не хуже меня... Посему сразу перехожу к делу. Как видите, у нас пока, кроме этого, других сообщений нет. Конкретных указаний нашему Северо-Западному областному комитету тоже нет. В телеграмме имеется одно лишь общее указание, адресованное всем- комитетам: не допускать отправки на Питер ненадежных войск. Это мы, конечно, выполним, но все остальное нам, видимо, нужно решать самим, исходя из факта совершившейся в столице революции... — Мясников задумался, как бы приводя в порядок мысли, потом сказал: — Собственно, есть один главный вопрос, который мы сейчас должны решить, — вопрос о взятии власти. Решив его, мы автоматически решаем и остальные.
Да, теперь это был главный — наиглавнейший! — вопрос, который должны были решить он и вот эти люди: Ландер и Кнорин, Каменщиков и Ротозинский, Алибегов и Могилевский, Щукин и Кривошеий, солдаты, унтер-офицеры и офицеры, которые, как и он сам, полгода назад начали раздувать огонь новой революции здесь, на одном из важнейших фронтов. И вот пламя взметнулось под самое небо, — справятся ли они с ним? До сих пор они делали все хорошо. Но сейчас ведь иное, совсем иное, надо взять на всем фронте и в крае власть и удержать. Сумеют ли? Надо, подавить возможное сопротивление штаба фронта, подтянувшего сюда казаков и другие силы, превосходящие наши и численно, и по вооружению, — хватит ли на это не только смелости, но и умения? Возможно, придется стать лицом к лицу с еще более опасным и могущественным врагом — с немецкой армией, которая стоит рядом и пристально следит за каждым шагом нашим, — совладают ли? Выдержат ли великий экзамен истории, когда рядом нет Ленина, нет других руководителей революции, нет даже налаженной связи с ними?
— А что тут решать? — несколько удивленно спрашивает Кнорин. — Ведь давно было решено, что, как только в центре будет взята власть, Минский Совет, в свою очередь, объявит себя единственным носителем власти.