Отец, судя по всему, тоже услышал звяканье металла в голосе супруги, и самоубийцей он не был, а потому дипломатично промолчал, лишь только сделал зверское лицо, которое, впрочем, продержалось недолго, так как матушкин локоток изящно въехал в его ребра.
Ребра выдержали, а вот зверское выражение лица сменилось на обиженно-недовольное.
— Так, Волан, — металл из голоса матушки никуда не делся, — чтобы было в последний раз!
И она выразительно на меня посмотрела.
— Я понял, мам, — решил я не обострять ситуацию, все равно, выиграть не получится, — но у нас была уважительная причина!
— Вот как? — заинтересовался отец, перестав подкладывать в свою тарелку из какого-то блюда. — Интересно послушать, что это за причина?
— Эрик! — одного слова матушке хватило, чтобы образумить отца. Да, это было всего лишь его имя, но голос, каким оно было произнесено, но тон, каким было озвучено его имя!
Мне, например, сразу захотелось стать маленьким и исчезнуть из ее поля зрения. А вот отец… О! Отец, можно сказать, грудью встретил матушкино недовольство, причем, в прямом смысле этого слова. Он вскинулся, выпятив грудь, и наградил маму своим коронным взглядом, типа «Это что, это вы мне?».
Но матушка тоже не лыком шита и ответила ему своим любимым взглядом. Битва гляделок умерла, так и не начавшись, по сути дела.
Отец быстренько сделал вид, что еда ему интересней, чем игра в гляделки с любимой женой, матушка тонко улыбнулась, и продолжать тоже не стала.
Рядом с ними, ничего не понимая, мне приветливо скалился Крис.
Я поспешил занять свое место, попутно легонько хлопнув его по плечу и, наклонившись, прошептал на ухо:
— Ты про обжорство помнишь? Так вот, насчет «лопнешь» я не шутил, так что подумай!
И, еще раз хлопнув по плечу своего друга, я плюхнулся на свое место.
Ужин был… да вкусным он был, чего там! Не знаю, как все остальные, а лично я, не избалованный разносолами, еду, приготовленную поварами замка, кушал с удовольствием.
Может, конечно, кому-нибудь из потомственных благородных, какое-нибудь из блюд не понравилось бы, но тут таковых не наблюдалось. Так что поужинал я с удовольствием, даже, к моему стыду, умудрился слегка переесть, коий факт осознал только когда, сыто икнув, отвалился от стола.
Икнуть получилось неожиданно даже для меня, и поэтому громко. Услышав неожиданный звук, все посмотрели на меня с различным выражением лица, и если матушкино лицо выражало неодобрение, то вот выражение лица Криса было на редкость ехидным!
Я сделал вид, что ничего не замечаю и, с усилием поднявшись из-за стола, направился к выходу, пожелав всем остающимся приятного аппетита.