Замечтавшись, я аж споткнулся перед классом истории, вызвав смешки школьных «товарищей», тамбовский волк им товарищ! Я еще больше отдалился ото всех, а на недоумение преподавателей по поводу моей внезапной успеваемости – предыдущий Александр учился как обычный школьник, ни шатко, ни валко – я пустил слух через неизменных школьных наушников, что я был «там». При этом с совершенно таинственным видом, многозначительно показывая на потолок, и, разумеется, под большим секретом – так слухи разносятся еще упорнее, обычная оперативная уловка. В результате все еще больше стали сторониться меня, крутя за спиной пальцем у виска, а вскользь подслушанный разговор учителей обо мне, где они утверждали, то «последствия комы еще не изучены» показал, что слухи возымели свое действие.
Ну а попов я сторонился инстинктивно. Тут конечно и роль папеньки была решающей, да и языческие боги, которым я теперь принадлежал, благоволили мне больше. Ну а Старший на вопрос, почему он не проявляет набожность и не ходит в церковь, ответил просто и ясно.
– Если я пойду в церковь исповедоваться в своих грехах, я буду обязан пристрелить в конце исповеди батюшку. Не думаю, что Синод одобрит такой расход священников.
– А что, у вас там как их там называют, полковых что ли священников нет? – удивился я.
– Представь себе, нет, – хмыкнул папА. – Более того, всем без исключения запрещается ходить в гражданскую церковь кроме как для отправления обрядов. Исповедь запрещена. Сам как думаешь, по опыту, как будет выглядеть исповедь разведчика и контрразведчика? Грешен я, но это совершенно секретно?
– Жесть, – честно сказал я.
– Ну а по поводу тебя – хочешь кому-нибудь исповедаться?
– Только тебе, папа. Учитывая кто я, откуда пришел и кто мне в этом помог, батюшка первый за дровами для костра побежит.
– Ну у нас костры запрещены, противопожарный режим, леса горят. Экологию бережем, – скривился Старший. – Но тебе хватит. Синод для тебя исключение сделает.
На этой ноте мы и закончили тогда наш душеспасительный и яйцещемительный теософский разговор.
Но теперь к делам насущным – опять пять, сто баллов по истории. Все, финалисты определились. Восемь с нашей стороны, аосемь с женской. Почему восемь? Да с запасными вместе, вдруг финалист объестся зеленых абрикосов и обдрищется перед полетом, тогда второй номер примет на себя огромное бремя ответственности представления Российской Империи на международной арене ну или какую там идеологически-политическую лабуду подводят под это чиновники минпроса.
Зазвонил смартфон, завибрировал в кармане.