Он прошел под эстакадой на Двадцатой улице и направился к шестьдесят первому причалу. Похожая на амбар пристройка у причала была забита людьми, и он не осмелился пройти мимо. Снаружи вдоль здания узкие мостки, положенные на сваи; Билли хорошо их знал, хотя впервые шел по ним ночью. Мостки были скользкими от растаявшего снега. Он двинулся по мосткам боком, прижимаясь спиной к стене и слыша внизу плеск волн о сваи. Не дай бог свалиться – влезть обратно он уже не сможет, это будет верная смерть. Задрожав, он переставил ногу и чуть не запнулся о толстый швартовочный канат. Над ним, почти невидимый в темноте, возвышался ржавый борт самого крайнего судна Корабельного городка. Это был самый длинный путь до «Колумбии Виктории», а значит и самый безопасный. Никого вокруг не было видно, и он по сходням забрался на палубу.
Когда Билли пересек плавучий город, у него вдруг пропала тревога. Погода была на его стороне: снег все так же валил, окутывая все вокруг. И корабли были за него: на палубах никого не было, и никто не видел, как он проходил. Он все рассчитал, он готовился к этой ночи очень долго. Если он спустится вниз и попытается разбудить кого-нибудь из своих, его могут услышать. Но он не настолько глуп.
Добравшись до палубы, Билли остановился и достал длинный шнур, сплетенный несколько недель назад из проводов системы зажигания нескольких старых машин. К концу шнура был прикреплен тяжелый болт. Он осторожно взмахнул им – и болт слабо стукнул в фанерное окно каюты, где спали мать и сестра. Стук наверняка будет слышен в каюте, и кто-нибудь обязательно проснется.
Через некоторое время Билли услышал, как внизу отодвинулась фанера и исчезла внутри каюты. Из отверстия высунулась чья-то голова.
– Что такое? Кто там? – Это был голос его сестры.
– Старший брат, – прошептал он по-кантонски. – Открой дверь и впусти меня.
– Мне так жалко Сола, – сказала Ширли. – Как это жестоко!
– Не надо, – ответил Энди, прижимая ее к себе и крепко целуя. – Не думаю, что он чувствовал себя таким уж несчастным. Он старый человек и за всю свою жизнь много чего перевидал и сделал. Для него все было в прошлом, и я не думаю, что он был очень счастлив в этом мире. Посмотри, неужели солнце? По-моему, снег кончился, и небо проясняется.
– Но его смерть так нелепа. Если бы он не пошел на ту демонстрацию…
– Полно, Ширли, прекрати. Сола не вернешь. Почему бы тебе не подумать о сегодняшнем дне? Ты можешь себе представить, что Грасси дает мне выходной – просто из чувства симпатии?
– Нет. Он ужасный человек. Я уверена, что он готовит тебе пакость, о чем ты и узнаешь, придя завтра на работу.