Перед тем как развести основной огонь, я распотрошил одного из местных перепелов, достаточно сноровисто. Благо, я часто бывал на нашей кухне, в отличие от других домочадцев, так что это не вызвало лишних вопросов. Ещё пока бродили по лесу, я собрал целый ворох разных полезных цветов и растений, не зря ходил к той странной парочке. Именно этими растениями, не всеми, ясное дело, а только теми, что посчитал нужными, я и начинил внутренности перепелов.
Когда я это делал, дед только кривился. Он считал, что когда я посолил, то и хватит, а трава это всё блаж. Но, когда я начал прям поверх перьев мазать перепела глиной, он вообще смотрел на меня как на дебила. Это просто он ещё не пробовал моей кухни. Как раз к тому моменту, как я закончил с приготовлениями, в яме, которую я предварительно выкопал, прогорели дрова. На эти угли я и выложил перепела и сноровисто засыпал его тонким слоем земли. После чего так же быстро соорудил костер сверху.
Пока дожидались приготовления основного блюда, споро перекусили в сухомятку, но совсем немного. Да и то в основном только фруктами, что собрали тут же по лесу. Тут местами попадались нормальные фруктовые растения. И если дед косточки собирался выкидывать, то я их собирал, так же, как и запоминал те места, где приметил лозы дикого винограда. На обратном пути хочу нарезать пару чубуков на разведение.
Всего полчаса ожидания, а по поляне, даже через землю и глину начал разноситься приятный аромат мяса. Дед, когда только появились первые ручейки запаха, сначала насторожился. Он было подумал, что рядом с нами кто-то остановился и до нас донёсся запах чужого костра. Когда же осознал, что это мой перепел, то он чуть слюной не захлебнулся.
Надо было видеть его глаза, когда я доставал из ямы уже готового запечённого в глине перепела. По поляне разнёсся просто божественный запах готовой еды. Думаю, если бы я замедлился, то дед вырвал бы у меня её прям из рук. Возможно, вместе с руками.
Положив глиняный кокон на постеленную холстину, я просто ударил по глине ножом. Она тут же раскололась и начала рассыпаться. Мясо настолько хорошо пропеклось, что перья под тяжестью глины отходили от шкуры, оставляя чистые участки, которые можно было сразу вырезать и есть.
Отрезав от краюхи хлеба приличный такой шмат, я водрузил на нее предварительно «ощипанную», отожранную от тела ногу перепела. Рядом с мясом положил щепотку зелени и всё это передал деду, что голодным взглядом смотрел на меня. Только получив в руки это сокровище, он тут же начал поглощать его. Обжигаясь, шипя и плюясь, но что-то одобрительно бурча себе при этом под нос.