А когда она увидела, что Владимир, её Володя, вместо того, чтобы отдать приказ на открытие огня, опустил руки и отдал захватчикам «Феникса», то поняла, что в будущем никогда больше не сможет посмотреть в глаза мужа… если оно, это самое будущее, вообще, у них будет.
Толпа весёлых, довольных «спасением» боевиков, заполонивших нижнюю палубу «кита», через которую её протащил всё тот же здоровяк в «шкуре», уже не произвела на Хельгу никакого впечатления. Она лишь проводила взглядом отконвоированного в машинный зал мужа, уже схлопотавшего по лицу от кого-то из захватчиков… и впала в ступор, из которого её не вывела даже отвешенная пленителем пощёчина. Механически переставляя ноги, она выполнила приказ захватившего её урода, требовавшего провести его на мостик, и замерла у штурманского стола.
В голове Хельги Завидич, с методичностью пневматического отбойного молотка билась одна-единственная мысль: «Всё кончено».
И не было ей дела ни до взбудораженного, то и дело похохатывающего островитянина, мечущегося по мостику «Феникса», ни до двух его помощников, поедающих жадными похотливыми взглядами её затянутую в щёгольскую форму фигурку. Подвела, не справилась. Снова.
Из этого состояния её вытащил резанувший по сердцу чувством вины голос мужа, донёсшийся по «вопилке». Повинуясь ему, Хельга механически начала подготовку к аварийному полёту. Руки щёлкали тумблерами, пустой взгляд скользил по циферблатам приборов, губы диктовали в трубу переговорника данные для контролирующего её действия из машинного зала Владимира, а мозг вновь начал погружаться в черноту отчаяния. Не истерящего, заходящегося в слезах, деятельного чувства, но в холодную, неподвижную пучину.
Под радостный рёв трёх глоток, прокатившийся по мостику, «Феникс» медленно, словно нехотя оторвался от земли и потянулся вверх, в начавшее светлеть небо.
Хлопок по собственной заднице, Хельга проигнорировала, бессмысленно глядя в постепенно рассеивающуюся темноту за обзором рубки. А следующую попытку того же бойца, выразить своё «благорасположение» к пленнице, пресёк командир островитян, одним ударом сваливший подчинённого на пол. Если бы Хельга знала язык…
— Не вздумай, придурок! — рявкнул Бьорн. — Не видишь, девка и так готова руки на себя наложить!
— Да и чёрт бы с ней! — пробурчал боец, сверля командира недовольным взглядом. — Своё дело она сделала, чего церемониться-то?
— А «кита» за неё кто поведёт? Ты? — ощерился Трёхпалый.
— У нас ещё капитан есть, — фыркнул боец.
— Идиот, — неожиданно успокоившись, протянул Бьорн. — Это её муж. Как ты думаешь, что помешает ему утопить этот пузырь вместе с нами, когда он узнает, что ты сделал?