II
О ПЬЕСЕ «ЗАВТРА».
Пьеса о войне в Испании, написана авторами на основании газетной информации. Отсюда стандартность положений и характеристик. Справедливость требует, однако, отметить, что пьеса написана умело, местами даже ловко, с соблюдением требований театральности (если понимать этот термин в простом и элементарном его значении).
Пьеса может стать хорошим приобретением для районных театров, для клубов и кружков самодеятельности при единственном и непременном условии перевода ее с выдумано-трафаретного, неправильно-газетного жаргона на простой русский литературный язык с грамотным диалогом — возможности к которому у авторов есть.
Я считаю необходимым — не меня<я> общей схемы — переделать сцену урока танцев, предшествующую героическому акту взрыва плотины (ситуация неумелая и неправдоподобная); недопустимый детски-прямолинейный диалог в сценах: встречи отца с дочерью, любовного объяснения и убийства марроканца — необходимо сделать тоньше, человечнее, сердечнее.
И. БАБЕЛЬ
11/VIII-38 г.>{472}
Итак, еще одна пьеса о заграничной жизни, вышедшая из- под пера человека, заграницей не бывавшего. Кто сочинил пьесу, Бабель не сообщает. Но в верхней части машинописной страницы имеется надпись: «№ 31 Овчинников группа II».
И подпись: «Писар<нрзб.> 16–8–38».
Несмотря на неразборчивость, подпись загадки не представляет — это Писаренко, секретарь Драмсекции.
Надпись сделана синими чернилами, а вот слово «Овчинников» вписано красным карандашом.
Наверное, он автором и был. Тем более, рецензия хранилась в папке отзывов на пьесы «на букву „О“». Кто он такой — неведомо>{473}, никаких других его следов в архиве не осталось. Да к тому же, и Бабель пишет: «пьеса <…> написана авторами»… Значит, авторов было больше одного.
Пьеса, как можно понять из рецензии, безнадежная. Но Бабель находит повод ее и похвалить, и даже указывает, что можно было бы исправить… Что это — лицемерие? Не без того, конечно… Но тут и жанр обязывает — пьеса прислана на консультацию. А значит, одной критикой не обойдешься, нужно и совет какой-нибудь дать.
III
Вл. Павлов «В налете».
Это могло быть — то<,> что описано у Вл. Павлова<,> — могло и не быть, но читать интересно и подано горячо. Вкус не совсем первосортный, французских слов в лексиконе бродяги и громилы многовато (к тому же — древний прием) — но концы ловко сведены с концами, стремительность и целесообразность действия таковы, что читаешь, не отрываясь<,> — и для актеров неограниченная возможность разыграться на материале, в котором политическая злободневность выражена с несколько излишним эстрадным блеском, но все же с блеском.