Маги переглянулись и со смехом кинулись прочь. Ника с угрозами под радостный лай Уголька помчалась за ними, с облегчением ощущая, как на душе становится легко и просто. С помощью своих друзей она сможет справиться с чем угодно. Даже с этими непонятными и опасными способностями спонтанного мага, что, оказывается, скрывались в ней.
* * *
Тени таились под сводом высокого купола тронного зала Цитадели Шаршанской империи. Смех, который смог бы разорвать эту тягостную мякоть безразличия и покорного подчинения уже давно не появлялся здесь. Жившие под правлением прежнего повелителя ещё помнили, как звенели женские и детские голоса, но уже девятнадцать лет как здесь хозяйничала угрюмая тишина. Она лишь изредка нарушалась появлением нынешнего хозяина, предпочитающего говорить с подданными и чужеземцами под этими давящими сводами. Карашану, видимо, нравилось видеть, как люди, гномы и любой вознамерившийся встретиться с ним втягивают голову в плечи и переходят на шёпот. Даже высокопоставленные шаршане не решались спорить с ним в этом зале. Да и не в этом зале тоже. Кровь повелителя, впитавшаяся в серые плиты, безрезультатно не исчезает, сколько бы времени не прошло и как бы её не вычищали. Хороший такой намёк!
Вот и сейчас повелитель сидит на троне, жёлтые глаза прищурены, на красивом лице невозмутимость и холодность. И не понять, что именно чувствует и как относится к неожиданно вернувшемуся старейшине.
Ивашан, про себя невесело усмехнувшись, сделал от дверей семь положенных шагов и, прижав ладони к сердцу, склонил в приветственном поклоне голову и так застыл, ожидая разрешения выпрямиться. Повелитель не торопился. Последняя их встреча была неприятной для них обоих. И видимо, он это припомнил.
— Старейшина, что подвигло вас вернуться в Цитадель? — холодно спросил Карашан. Теперь можно и поднять голову. Стар он стал для этих ритуалов. Благодарение Родзару, не пришлось, как низшим шаршанинам, спину гнуть: — Если память мне не изменяет, вы клялись, что ноги вашей не будет в нашей обители.
— Мой повелитель, бывают моменты, когда прежние решения перестают быть жизненными и тогда приходит время принимать новые, иногда и противоположные старым. Я повторял это раньше, повторю и сейчас.
— Снова начинаешь? — привстал с трона Карашан.
Да-а, сейчас не время. Кар не изменился, ещё ребёнком отличался упрямством. Вобьет что-нибудь себе в голову и попробуй — переубеди. А сам-то, Ивашан, по молодости был сговорчивее? Сколько он времени не переносил дубравэльцев? А вот Алекшан был другим, он всегда смотрел в будущее, стремясь исправить ошибки своих предков. Не сразу Ивашан поддержал и понял его стремления, а когда понял, уже было поздно. Проклятие Файри снова сыграло свою роль в роду Шаршан.