- Я еле жива. Пить орков ты мне не дашь, - я кивнул, - а без подпитки мне жить еще неделю.
- Решим мы твою беду. Тзя! - я крикнул в проход норы, - тащите подарок. Только ты не перестарайся. Договор.
Жадно прислушивающаяся шаманка, открыла глаза и, облизнувшись, протянула мне иссохшую руку.
- Договор, клятва. Я шаманка твоего рода. Ходок - ты мой Вождь.
Большой лагерь.
Сидевший с внешне невозмутимым видом в моей землянке Углук приподнял бровь, увидев в каком составе, мы пришли к нему.
Кивнув ему, я осмотрел висевшие над очагом котлы с кипевшими в них настоями и, кивнув, начал распоряжаться.
Пришедшая с нами Шаманка, невозмутимо прошла к нему и, кивнув, ощупала его ногу. Повернувшись ко мне, жестом задала вопрос.
- Да, думаю, что получится. А Темного - ты попроси.
Она кивнула мне в ответ и тоже стала готовиться. Посыльные притащили ее вещи, старательно собранные ими в лагере уруков и, уложив перед ней тюк, присели в сторонке, опасливо косясь на нее.
Разобрав его и тихо ругаясь сквозь зубы на неучей с кривыми лапами, она выложила, что ей необходимо и начала наряжаться. Набор ее, как шаманки, был не очень богат. Небольшой нагрудник из пожелтевших костей и несколько резных браслетов. Подозвав пришедшую к нам Таур, они пошептались и организовали еще один малый костер в медном котелке. Вытащив из тюка небольшой, потрепаный бубен, она пару раз стукнула в него костью и, поморщившись, передала его Таур.
Поставив перед Углуком котелок с углями, кивнула Таур и медленно пошла по проходу между лежанками, Таур начала отбивать ритм ее шагов. В лагере мгновенно затихли все работы. Шаманка пока еще тихо запела.
Едва понятный речитатив, сплетающийся в заунывный напев, ненадолго прерывающийся и вновь повторяемый, мерный ритм, отбиваемый в бубен. Таур подхватила напев, с улицы его пока еще тихо подхватили несколько голосов. Убедившись, что его поют и без нее, шаманка начала выпевать заклинания. Кружась во все ускоряющемся танце, она выкрикивала их, изредка бросая на угли разные порошки, по запаху травы и грибы. Облака резко пахнущего дыма охватывали сидевшего Углука, он, закрыв глаза, раскачивался из стороны в сторону. С улицы песню подхватывали новые голоса. В нее общим фоном влился гудящий звук, это самцы уруков горловым пением включились в общий хор. Притопывающая и вопящая шаманка все ускорялась, просто кружилась на месте.
Резко оборвав пение, замерла на месте и, сев на пол, загудела горлом, ее поддержали с улицы. Густой вибрирующий звук множества голосов самцов, прорезаемый звенящими выкриками самок. У меня шерсть на теле встала дыбом, мои помощницы, все, закрыв глаза, топтались на месте, ритмично топая в пол и подпевая. Еще пару минут в лагере звон голосов лез все выше и выше и, оборвавшись на самой высокой ноте, прекратился.