Со стороны роялистов ситуация во многом иная. 1794–1799 гг. наполнены событиями чрезвычайно важными для судеб тех, кто боролся с Революцией. Некоторые из них я уже упоминал: высадка на полуострове Киберон, восстание 13 вандемьера, фрюктидорианский переворот. К ним можно добавить смерть Людовика XVII, распад Первой антифранцузской коалиции, изгнание Людовика XVIII вместе с армией эмигрантов за пределы Западной Европы, на территорию Российской империи. Каждое из них заслуживает отдельного исследования, некоторым и в самом деле посвящены десятки книг и статей, и к ним нет необходимости возвращаться. Но обо всём, что находится за пределами этих ярких событий, то есть, собственно, деятельность роялистов, направленная на приближение реставрации монархии, как я уже говорил, известно очень мало, и оно с трудом складывается в единую картину.
Контрреволюционные доктрины также пытались изучать неоднократно. Годшо называет немало имён влиятельных для того времени авторов — Э. Бёрк, Ж. де Местр, Малле дю Пан, Л. де Бональд, Ф.Р. де Шатобриан — и им также посвящено не одно исследование. И Малле дю Пан, и де Местр, чья книга «Размышления о Франции» вышла в 1797 г., немало писали в интересующую нас эпоху. Однако, рассказывая об их взглядах, французский историк делает удивительный вывод: он отмечает «довольно слабое влияние доктрин на деятельность контрреволюционеров» и объясняет его тем, что теоретики держались в стороне от конкретных действий>{30}. Иными словами, теоретическими изысканиями занимались одни люди, тогда как реально действовали отнюдь не они, а король, эмигранты, роялистские агенты, войска держав коалиции.
Он, несомненно, прав. Хотя руководители роялистов и были знакомы с отдельными трудами «теоретиков», убедительно проследить непосредственное влияние этих работ на реальную политику достаточно сложно, а порой и вовсе невозможно. Те же, кто направлял деятельность монархистов — Людовик XVIII, влиятельные эмигранты и деятели церкви, занимались теоретическими изысканиями, по большей части в сугубо прикладном плане. Их более заботили проблемы пропаганды и репрезентации королевской власти, то есть та теория, которая теснейшим образом была связана с практикой. В этом ракурсе изложение ими своих мыслей об общих контурах будущего государственного устройства, королевской прерогативе, взаимоотношениях государства и церкви должно было подготовить почву для грядущей реставрации монархии, продемонстрировать французам цели роялистов и объяснить логику их действий. Соответственно, их политические проекты на протяжении 1794–1799 гг. неоднократно менялись и порой весьма существенно. Именно они, на мой взгляд, и заслуживают изучения в первую очередь.