— Я уже и не понимаю, что творится в нашем крае, — сказал Константин, выпив водку и закусив ломтиком семги. — Нет, раньше тоже сюда лезли иноверцы, но ведь губернатор их всегда гнал поганой метлой. Краевая власть и епархия всегда жили душа в душу, мы его хвалили в каждой проповеди, благословляли все его проекты дурацкие, но так ведь и он нам помогал. Храмы мы новые строили, в школе основы православной культуры он ввел без разговоров, торгашей всяких тряс, выбивал пожертвования, да и сам жертвовал немало. А вот месяца три назад, как подменили его: на церковь ему плевать, со святыми отцами он и видеться не хочет, все эти капища проклятые строит да приманивает сюда нечисть всякую — и нашу и заграничную.
Архиепископ возмущенно запыхтел. Это был высокий грузный мужчина, с окладистой бородой и маленькими бегающими глазками. Отец Константин (в миру Антон Мураев), уже давно считался одним из самых известных деятелей южгородского клира, обойдя по популярности дряхлого митрополита. Во многом его стараниями церковь превратилась в реальную силу в крае. У архиепископа Константина были большие планы, — митрополит по его расчетам долго не протянет и на его место почти автоматом становился он. А там уж как бог даст — Южгородская епархия всегда считалась неплохой стартовой площадкой для честолюбивых священников. А тут такой конфуз.
— Мы, грешным делом, сначала даже поддержали этот проект, — мыслили, историей человек заинтересовался, значит и веру православную будет повод лишний раз помянуть — Андрей Первозванный там, Владимир Креститель, князья Тмутараканские, ну как оно все раньше было. А он нас к этому проекту и близко не подпускает, зато с ведьмами и колдунами заграничными стал яшкаться. Я уже думать стал, — не одержим ли Плотников?
На лице его собеседника мелькнула неловкая усмешка.
— Ты вот-то не смейся, Василий, — архиепископ назидательно поднял вверх сосискообразный палец. — Я тоже сначала думал, — злато голову губернатору вскружило, раскается еще в своем чужебесии. А потом стал задумываться, складывать два и два. Мне о храме той богини языческой кое-что уже рассказал батюшка из станицы, которую ради этой «Новой Гермонассы» снесли наполовину. Нечисто там. Из храма по ночам песнопения слышаться, во время которых у станичников и скотина бесится и продукты портятся, да и сами они спать плохо стали — кошмары замучили. А недавно, мне говорили и люди там пропадать стали.
— Может слухи? — неуверенно произнес чернявый Василий.
— Погодь, — сказал архиепископ, разливая по новой. — Я поначалу тоже так думал, — слухи, сплетни. Да потом что-то и у меня сомнения появились. Потому что слухи такие стали и возле других мест появляться. Курганы, эти, что рядом с Южгородом знаешь? — молодой человек кивнул. — Так вот, там говорят, еще страшнее вещи происходят. Недавно оттуда такие звуки слышались, что не приведи господь никому услышать. И тени там какие-то бродят непонятные и люди пропадают. А ведь, там на тех курганах тоже какие-то раскопки ведут, что-то строить собираются. А возле моря, где капище строят этому, прости господи, Посейдону? Рыбаки, говорят, седые возвращаются. А сколько священников из станиц рассказывают, что прихожане с какими-то дикими просьбами приходят — мол, освяти, батюшка, дом, а то и чуть ли не всю станицу, мол, нечисто у нас. Кто говорит домовые, кто водяные, кто и вовсе — вампиры. Прямо средневековье какое-то, народ на глазах дичает. Я и сам пару раз ходил, кадил, молитвы читал, — через пару дней опять приходят — мол, не помогло. Говорят, где-то на отдаленных хуторах, уже и нечисти этой подношения стали делать, — кто хлеб, кто сало, кто водки стопочку поднесет. Не сегодня-завтра — там, глядишь и людей начнут в жертву приносить.