Марыся не успела вспомнить, что ей это напоминает, когда позади раздался торжествующий крик, перешедший в пронзительный визг и шипение:
— Статира!!! Благодарю тебя Геката!!!
Что-то длинное, темное переметнулось через голову Марыси и бросилось к замершей в немом страхе жрице — изменнице. Короткие когтистые лапы выбрасывали огромные комья земли, чешуйчатое тело бросало из стороны в строну от скорости. Клацнули зубастые челюсти, отрывая кусок ткани от черных одежд. Дальше Марыся не смотрела, отметив только, что не в пример другим мертвецам Статира не потеряла способности чувствовать боль. Славянка устало вздохнула и уронила голову.
Видимо, она недолго так пролежала, потому, что когда она очнулась, было все еще темно и светила кровавая луна, правда жуткий трехликий призрак уже исчез. Марыся встала, чувствуя невероятную опустошенность, и оглядела недавнее поле битвы. Кое-где еще дрались мертвецы с подземными тварями, но в целом сражения и безумства закончились. Она прошла мимо трех гарпий, дерущихся из-за чьей-то оторванной кисти, мимо гигантской черной собаки с упоением пожиравшей слабо шевелящееся месиво из сломанных костей и гниющей плоти, по которой ползали большие белые черви. Отстраненно Марыся заметила на этом крошащемся остове обрывки черного одеяния Статиры. Но почему-то это уже не вызывало у неё ни ужаса, ни отвращения. Что-то исчезло в казачке: то ли страх Божий, то ли страх вообще. Равнодушно она вспомнила слова Нисы о людях, которые не боятся заглядывать во Тьму и подумала, что это всё таки о ней. Любой из людей, которых она знала раньше, давно бы сошел с ума, увидев хоть треть того, что она сегодня.
Нису она нашла на самом краю поля битвы. Утолив жажду крови и жажду мести, жрица спешила утолить и третий голод — плотский. Сейчас она развлекалась с двумя ожившими трупами и мохнатым красноглазым сатиром, явно стремясь получить до рассвета, все чего она была лишена полторы тысячи лет. Увидев Марысю эллинка попыталась что-то сказать, но поскольку ее рот был занят, лишь досадливо отмахнулась: дескать, не мешай. Марыся хотела сказать какую-нибудь колкость, но, заметив, что сатир и её ощупывает похотливым взором, поспешила ретироваться.
Славянка вдруг почувствовала, что давно коченеет от ночного холода, и поспешила одеться. Закутавшись в какое-то татарское тряпье, порванное и в крови, она нашла укромную канавку, в стороне от всех, и завалилась спать.
Разбудило казачку, что-то твердое, настойчиво тыкающее её в бок. Ожидая самого худшего, Марыся обреченно повернулась и почти обрадовалась, увидев всего лишь Нису, пинающую её босой ногой.