— Я был неправ, — признал Алиор останавливаясь перед жрецом Тсатхоггуа. — Если бы не ты, мы сейчас все легли костьми на этом пляже. Что ты хочешь взамен?
. — Хочу не я, а мой бог, — слабо усмехнулся жрец. — И поверь мне Алиор он не из тех, кто долго ждет платы за свои услуги.
На корабль возвращались быстро и споро. Нужно было перевязать раненых, похоронить убитых- по древнему обычаю Атлантиды их отдавали морской пучине, а заодно и оценить потери. Алиор был по прежнему мрачен- погибла треть его ветеранов, многие из колонистов также пали под ударами зиггиев. Правда, удалось уцелеть многим из тех, кто в самом начале бежал с поля боя и спрятался в лесной чаще. Когда все закончилось, они вышли и как ни в чем ни бывало, устроились в лодках. Алиор недобро посмотрел на них, но промолчал- сейчас и без того был каждый человек на счету. Из двухсот человек прибывших на триреме, осталось не больше половины. Алиор понимал, что если зиггии все-таки повторят свой набег им остается уповать лишь на милость богов- черных и страшных богов Ломара.
К жрецам сейчас относились с еще большим страхом, чем раньше правда теперь к страху примешивалась немалая доля уважения и даже благодарности. Впрочем, служители Тсатхоггуа сейчас особо и не показывались на глаза, — Калавайм, вернувшись на корабль завалился спать, восстанавливая силы после ритуала. Проснувшись к вечеру и перекусив на скорую руку, жрец без разрешения Алиора отплыл к берегу, взяв с собой несколько жрецов. Всю последующую ночь в лесу виднелись отблески костров, слышались заунывные песнопения и мерные удары бубна. Как пояснили триремарху оставшиеся жрецы — Калавайм «беседует с духами». Алиор поморщился, но возражать ничего не стал, — как никак жрец доказал свою незаменимость. Да и сейчас служители Черного Бога стали главными лекарями на атлантском судне. Они шептали заговоры над ранами, делали какие-то вонючие отвары, компрессы из различных растений. Благодаря их стараниям почти все колонисты пошли на поправку.
Особо старались девять жриц Бога-Жабы, — чуть ли не единственные женщины на триреме. Было, правда, еще несколько осужденных преступниц, — две воровки, одна проститутка и одна рабыня с африканского побережья, из ревности убившая своего мужа. Но все они были настолько уродливы, грязны и стары, что только самые неразборчивые из висельников не брезговали приближаться к ним. Жрицы же Черного Бога, все кроме одной, были молоды, довольно привлекательны и что немаловажно в этих краях- весьма чистоплотны. Когда корабль становился на якорь, жрицы долго плескались в морской воде, ныряя и плавая, не хуже тюленей. Естественно, что глядя на них, чуть ли не вся команда истекала слюной от вожделения. Да и сам Алиор, с большим интересом рассматривал точеные фигурки ломарок, отнюдь не страдавших избытком скромности. Но даже самые отпетые из каторжников не рисковали приближаться к этим симпатичным девушкам. Особенно, после того как один из ссыльных, — наполовину негр, наполовину атлант, грубая и наглая скотина, отпустил в адрес одной из жриц какую-то похабную шутку. Та в ответ лишь мило улыбнулась, а на утро каторжника нашли мертвым, с лицом, перекошенным от ужаса и вывалившимся языком, ухватившим себя руками за горло. С тех весь экипаж триремы стал относиться к девушкам с подчеркнутым уважением, стараясь даже не смотреть лишний раз в их сторону. Еще больший страх вызывала старшая жрица Гильтине, — немолодая женщина в черном одеянии, правая рука Калавайма. Впрочем, сейчас она находилась на берегу, заклиная духов.