– Но как же женщина, которая выбросилась из окна? – напомнила Лиля. – И гости отеля год назад, принявшиеся убивать друг друга? Что их заставило так себя вести?
Долгов скрестил руки на груди, чувствуя, что в пальто становится слишком жарко, но снять его здесь не решился: вдруг придется внезапно убегать? Присев на краешек стола, он принялся перебирать в голове все известные ему симптомы депривации сна.
– Знаешь, сознательную депривацию сна порой называют легальным наркотиком, – в конце концов объяснил он. – Говорят, в некоторых племенах шаманы использовали ее для своих ритуалов. Дело в том, что при длительном отказе от сна действительно происходит то, что некоторые называют «расширением границ сознания». Ты якобы начинаешь воспринимать тонкий мир…
– Видеть призраков? – уточнила Лиля настороженно, имея в виду его недавний опыт.
Долгов кивнул.
– В том числе. По сути это галлюцинации – зрительные и слуховые. Тебе как бы снится сон, а ты не спишь, поэтому он смешивается с реальностью и получается такая вот… окрошка. Все может выглядеть более чем реально. Кто знает, что видела та женщина, прежде чем выйти из окна? Или гости в коттедже? Сон ведь может быть и кошмарным. При длительной депривации так же возможны обострения депрессивных состояний и развитие симптомов, схожих с психозом. По сути все это действительно мало чем отличается от наркотического опьянения, но, естественно, в крови не остается следов никаких посторонних веществ. Поэтому токсикология во всех случаях была отрицательная.
– Но что заставляло людей так над собой издеваться даже тогда, когда под угрозой оказались их жизни? Почему они просто не бросили?
Долгов пожал плечами.
– А что всех нас заставляет делать то, что разрушает и грозит уничтожить? И я сейчас не только про зависимости говорю. Возьмем хотя бы голодание с целью похудеть, когда, даже умирая от истощения, человек не может заставить себя есть, потому что в голове у него засела мысль, что ему нужно стать лучше – более худым. Все это вопрос устойчивости психики и убедительности того, кто пропагандирует тебе то или иное поведение.
– Ладно, предположим, – согласилась Лиля. – А как во все это вписываешься ты? Ты ведь не практиковал пятисуточный отказ от сна… Господи, такое вообще возможно?
– Еще как, – кивнул Долгов, – зафиксированный рекорд, кажется, больше раза в два. Но, конечно, как и любую другую нагрузку, разные организмы переносят это по-разному, и предел прочности у каждого свой. А я прекрасно вписываюсь в эту схему, потому что уже несколько дней страдаю от бессонницы. Я сплю, но слишком мало и слишком поверхностно. Тревожно. У меня вполне могли тоже начаться галлюцинации, учитывая… – он смутился и вздохнул. – Учитывая все мои личные обстоятельства.