– Ты чего? – голос Лили прозвучал удивленно, но совсем не испуганно.
– Ты не слышала? – Долгов снова повернулся к ней.
– Не слышала чего?
– Грохот. Как будто кто-то ударил в стену… Или кого-то в нее швырнули со всей дури…
Тонкие светлые брови Лили сошлись к переносице. Она прислушалась, но теперь мертвую тишину покинутого коттеджа нарушали только приглушенные шаги и голоса внизу.
– Это был очень громкий звук, – подсказал Долгов, чувствуя, как с каждой секундой сердцебиение ускоряется, а тревога возрастает.
– Я ничего не слышала, – покачала головой Лиля. – Кость, ты в порядке?
Он прикрыл глаза, потер лоб и глубоко вздохнул, пытаясь успокоить распсиховавшееся сердце.
– Да, я в норме, – заверил с натянутой улыбкой. – Видимо, показалось. Я возьму на себя дальние комнаты.
Шаг в сторону двери с кровавым пятном дался с трудом: ноги свело как в холодной воде, но ему все же удалось себя заставить. Лиля скрылась в ближайшей к лестнице спальне, а Долгов остановился у плотно закрытой двери, завороженно глядя на пятно. Грохот снова повторился, но на этот раз прозвучал приглушенно, как будто вдалеке. Или долетел эхом звука, раздавшегося давно. За грохотом последовал такой же далекий, но невыносимо пронзительный женский крик.
Долгов медленно потянулся рукой к двери, коснулся кончиками пальцев пятна. Перед глазами промелькнуло что-то мимолетное, окровавленное, а дышать отчего-то стало очень тяжело.
«Вот только видений в духе Дворжака мне не хватало для полного счастья», – пронеслось у него в голове.
Он уже хотел толкнуть дверь, но боковым зрением заметил, как что-то промелькнуло в дверном проеме соседней комнаты. Звука шагов, как и других звуков, указывающих на чье-то присутствие, он не услышал, но в комнате определенно кто-то был.
Следовало позвать Лилю, чтобы проверить вместе, но Долгов не стал этого делать. Грохот ведь она не услышала, не факт, что увидит то же, что увидел он. Может быть, это вообще все в его голове?
Дверь в самую дальнюю комнату была приоткрыта, и прежде, чем войти, Долгов надавил пальцами на полотно, заставляя ее открыться шире.
Перед ним предстала небольшая спальня с двумя одноместными кроватями. Постель на одной была не тронута, заправлена рукой профессиональной горничной. Лишь посеревшая от времени ткань давала понять, что застелили эту кровать давно. Постель на второй оказалась разобрана и сбита, одеяло свесилось на пол, на ткани бурели пятна крови. Ею были забрызганы – или даже залиты – нижний край подушки, простыня под ней и верхний край одеяла.
Как будто кому-то перерезали горло во сне.