Ночь перед началом…
Клубная музыка заглушала голоса; казалось, что все слова, произносимые сотней людей в этом темном, задымлённом и насквозь проспиртованном помещении, поглощаются Великой Бездной. Мигающий яркий свет резал глаза, и девушка, лицо которой было буквально изуродовано текущей от жары косметикой, зажмурилась и оттолкнула от себя очередное нетрезвое тело. Она пробиралась к выходу, потому что последние несколько минут ей было невыносимо плохо. Она не знала, от чего именно — от количества выпитого или от количества проглоченного вместе с выпивкой, но понимала одно — ей нужно срочно выйти на воздух. Капюшон её толстовки скрывал лицо, на котором не отражалось ни одной эмоции. Если бы здесь были полицейские, они бы сразу распознали в девушке несовершеннолетнюю и начали задавать вопросы — что такая молодая девушка делает в ночном заведении, притом в состоянии алкогольного опьянения и совершенно точно — под какими-то таблетками?.. Но полицейских в клубе не было, и девушка дошла до выхода, получив по пути несколько ударов в бок от активно танцующих локтями парней и девчонок, выругалась, шипя что-то нечленораздельное, сплюнула и толкнула тяжелую железную дверь.
Свежий воздух улицы кружил голову, несмотря на примесь запаха сигарет и дури.
Девушка посмотрела по сторонам, натянула капюшон так, что теперь не было видно даже носа, и направилась к подворотне за клубом. Её шаги были тяжелыми — в конце она даже опиралась о стену; несколько стоявших неподалёку от входа парней, ткнули в её сторону пальцем, коротко хохотнув:
— Кажется, блевать пошла.
Девушке было плевать, что о ней сейчас подумают. Её мутило, но не до такой степени.
Она скрылась за углом здания, прошла ещё с десяток метров и прислонилась спиной к стене. А потом резко выдохнула, выпуская на волю астральное тело.
Проекция сознания вылетела из неё, словно пробка, и замерла над обездвиженной фигурой, всё также стоящей в подворотне за клубом… А затем резко рванула вверх, взлетая над городом. Свобода была пьянящей! Если то, что разрезало сейчас ночной воздух, можно было назвать душой, то эта душа совершенно точно была счастлива! Она парила, делала сальто, уходила в резкое пике и на мгновенье замирала — чтобы сорваться вновь! Наконец, нарезвившись, проекция сознания опустилась на мост и замерла на ограждении, глядя на воду.
Затем что-то заставило её повернуть голову — какое-то движение сбоку, то, чего там не должно было быть, — и она увидела человека, стоявшего за оградой и державшегося за неё побелевшими от напряжения пальцами. По позе этого мужчины в деловом костюме можно было угадать — он собирается прыгать. Но зачем? Чего ему не хватает?.. Его костюм — совершенно новый, его волосы стрижены в явно дорогом салоне, его портфель — кожаный, его ботинки — начищены до блеска.
