— Потому что ты придумываешь про меня то, чего нет! — рявкаю на неё, не контролируя свою злость.
Некоторое время Лика смотрит на меня с лёгким изумлением, затем хмурится, потом поднимает брови и пожимает плечами:
— Ну, нет — так нет. Извини, что обидела, — и идёт дальше.
— Лика… — подбегаю к ней, подстраиваюсь под шаг, — прости меня. Но я просто хочу, чтобы ты поняла: я никогда не влюблюсь в самого популярного и красивого мальчика школы. Это не моя история. Кто угодно — но только не самый заметный.
— Но вы с Даном целовались, — спокойно замечает Лика.
— Только потому что он сам проявил инициативу, — качаю головой, — сама бы я никогда не стала его целовать. Вначале я думала, что он не такой… он заинтересовал меня… он не мог не заинтересовать — ты же видела его лицо… Но потом я поняла, что он такой же высокомерный сноб, как и Полина — такие люди считают всех, кроме себя, вторым сортом. Короче, я ошиблась в нём. Всё, на этом давай закончим, ладно?
— Ладно, — спокойно кивает Лика, разворачивается, чтобы продолжить идти к автомату с едой, — вот только ты ошибаешься на его счёт. Он не считает людей вторым сортом.
— Правда? И когда ты успела его узнать? — не без сарказма уточняю.
— Нет, теперь мне реально интересно: ты почему так злишься на него? — усмехается блондинка. — Вчера этой злости не было. Обида была, но…
— Я не злюсь, — машинально произношу (хотя, конечно, злюсь), — просто слишком хорошо знаю таких людей, как он. И стараюсь обходить их стороной.
— В школе это будет довольно проблематично, — почему-то отвечает Лика и идёт к автомату, а я останавливаюсь на последних ступеньках лестницы — потому что у этого самого автомата стоит Данил, собственной персоной.
Замираю, чувствуя, как бухает сердце. Присматриваюсь к нему… и как я могла подумать, что он — другой? Неужели я так сильно хотела поверить в это? Настолько сильно, что не заметила, как чуть не наступила на те же грабли?.. Теперь-то совершенно очевидно: вся эта его «хорошесть» в школе — наигранная. Да, он надел на себя нестандартную для красавчиков маску: он решил убедить всех, что он — несчастный, и что корона ему вовсе не нужна.
Но я прекрасно видела — даже если и не нужна, он её носит.
И не собирается снимать.
Это проявляется в его пренебрежении к девушкам и к их чувствам. И в его пренебрежении к собственным чувствам. Такие люди — разрушители. А я разрушаться не собираюсь. Больше — нет.
Потому что слишком хорошо знаю: какого это — собираться вновь. По осколкам. По крупицам.
Нет, эти грабли пусть лежат в сарае.
А я буду в сотню раз мудрее и не стану даже предполагать, что бы было, если бы я ему действительно понравилась.