2 декабря 1969
…Прочитал роман А. Труайя «Семья Эглетьер». Во-первых, это гораздо талантливее часто переводимых у нас Ф. Эриа и Э. Базена — кажется, романистов того же поколения и типа (традиционалистов). О романе можно бы интересно написать: он весь как бы «внутри традиции», и это не мешает изображению современности, а помогает. В нем сложное сочетание, если воспользоваться терминологией биологов, «генотипа» (традиции) и «фенотипа» (элементов, лично присущих индивидуальности автора).
21 февраля 1970
…Продолжаю читать мемуары Витте. Очень интересно. Я их читал и раньше — и даже в первом издании, — но как-то полностью оценил только теперь. Они далеко не объективны, автором владеют многие страсти, но он очень умный человек и лучше других понимал историческую ситуацию. Недооценивал он революционное движение (из-за бюрократической ограниченности) и Столыпина, видимо, из элементарной ревности. Впрочем, острие столыпинского плана по крестьянскому вопросу (который В. называет «детским») стало ощутимо во всем значении только в исторической перспективе.
8 марта, 10 марта 1970
Прочитал «Чуму». Это умно и хорошо, но в последней части напряжение ослабевает; кажется, что рассказчик стал скучать. Видимо, сила Камю в том, что он «никак» не пишет: то есть — вернее — в том, что точность рассказа превалирует надо всем: важно не то, что художник видит, а то, что думает и знает. Манера эта, идущая в XIX веке от Стендаля, суховато-протокольная, с как бы несуществующим «стилем», совершенно незаметно переходит от драматической сцены к отчету. Стилистически Камю — это реакция на стилистику красноречия и стилистику «ви́дения».
…Как это иногда бывает с хорошими (но не гениальными) книгами, о которых давно слышал и читал, «Чума» почти ничего не прибавила к моему заочному представлению об этой книге. Именно то, чего ждал. Ни разочарования, ни удивления. Примерно так же было с испанским романом Хемингуэя («Колоколом»).
22 марта 1970
Перечитываю «Историю моего современника» Короленко, раз в третий, вероятно. Удивительная книга: читаю — нравится, но как-то забываю ее и снова читаю, словно новую. И опять нравится. Видимо, читая, я сквозь нее думаю о своем — бывают такие книги.
20 декабря 1970
С ленью и неохотой читаю в «Иностр. лит-ре» посмертный роман Хемингуэя «Острова в океане». В нем все инерционно и похоже на автопародию. Я в этом не одинок. Странно представить, что так могло быть: печатается новый роман Хемингуэя — и его не читают с прежней жадностью, не говорят о нем. Болезнь болезнью, но творческий тупик пострашнее болезни. Наверно, он сам это чувствовал и это ускорило его решение.