К числу самых близких друзей Виктора Кина принадлежал Виктор Адольфович Шнейдер, участник Октябрьской революции, чекист школы Дзержинского. Встретились они с Кином на Дальнем Востоке. Позднее квартира Виктора Шнейдера в старом доме на углу Камергерского и Большой Дмитровки стала как бы клубом дальневосточников. Довольно долго жил там и Антон после возвращения из ДВР. В отличие от почти всех других товарищей Кина, Виктор Шнейдер литературой интересовался не чрезмерно, но обоих Викторов сближало многое другое. Из других близких друзей Кина и завсегдатаев квартиры на Плющихе надо назвать и Дмитрия Шмидта. Он был знаменитым кавалеристом, героем гражданской войны, о его поразительной храбрости слагались легенды. Веселый, беспечный, озорной и остроумный Митя Шмидт литературой и искусством тоже не слишком интересовался. Но он любил Кина и отлично чувствовал себя, когда при нем происходили шумные споры о прочитанных книгах, когда шли бурные дискуссии на философские темы. Может быть, в его отношении ко всем этим «икапистам» был оттенок добродушной насмешки: все это казалось ему не столь уж важным. Но ему было хорошо в доме на Плющихе, и все там очень любили его. Шмидт познакомил Кина с Семеном Михайловичем Буденным и со многими другими военными работниками.
Когда я пишу о «поколении Кина» — это не историческая абстракция, а памятные имена, живые лица и голоса. Вот эти и другие. Многие из последующих поколений представляют себе людей того времени неверно, примитивно, обедненно, как сухарей-схематиков или фанатиков-крикунов. Но все было богаче, сложнее, противоречивее, умнее.
Еще одна черта, характерная для поколения Кина: их отвращение к «мещанству». Очень многие из завсегдатаев квартиры на Плющихе писали об этом: «Там был дом, открытый для всех товарищей и друзей, дом, где презирались меркантильные интересы и всяческие проявления мещанского себялюбия. Дом, где очень любили литературу и близко принимали к сердцу все ее удачи и неудачи… Кин уважал честный труд и всегда находил общий язык с любым трудящимся человеком, но не терпел литературных и прочих мещан, — им не было места на вечерах в доме Кинов. Это не были специальные вечера, но туда на огонек действительно почти каждый вечер собирались люди»; «Жизнь в доме Кинов была веселая и содержательная. Пили чай с „Мишками“ и спорили до хрипоты. Я не помню, чтобы в доме было вино, но мы все были возбужденные, пьяные — пиршество ума, вот что пьянило нас!..»; «За то время, что я жил на Плющихе, не запомню ни одного инцидента бытового характера, никогда вопросы материальные никого не волновали, и не потому, что так уж хорошо жилось. Просто это имело совершенно подчиненный, третьестепенный характер, это были „мещанские“ интересы, которые Кин глубоко презирал. Опять-таки это перекликалось с органической ненавистью Маяковского к мещанству, с его великолепными стихами на эту тему».