Люди ранней зрелости, люди, торопливо и нетерпеливо вступившие в жизнь, навсегда сохраняют черты неизжитого мальчишества, какие-то неистраченные ресурсы юности, словно природа, сочувствуя их слишком короткому детству, рассрочила им его на всю жизнь. Мы узнаем эти черты в характерах Маяковского, Кина, Гайдара, но это вовсе не защитное ребячество Эдиков и Юриков — это нечто прямо ему противоположное. У первых это сбереженные силы юности, у вторых — в лучшем случае — ранимая и почти болезненная чувствительность сэлинджеровских подростков, в худшем — туповатая незрелость недорослей.
Всякой юности свойственны два сильнейших инстинкта, как бы борющихся друг с другом: инстинкт подражания и инстинкт противоречия. Ни в одном из них не заключено нечто само по себе отрицательное: ведь дело всегда в том, чему подражать и от чего отталкиваться.
Мне думается, влияние мужественного и активного, революционного романтизма поколения Кина, Матвеева и Безайса сейчас очень нужно, во-первых, потому, что это настоящая большая литература, и, во-вторых, потому, что это литература большой правды. Доверившихся ей она не обманет фальшью, подделкой, мистификацией чувств и мыслей, суррогатом подвигов. Люди не выбирают себе ни родителей, ни эпоху, в которой им суждено родиться, но они вольны выбирать себе примеры. И если юные Павка Корчагин и Витя Суровикин хотели подражать Оводу и другим героям хороших, увлекательных книг, то для молодежи наших дней такими примерами могут и должны стать удивительные жизни Аркадия Гайдара, Николая Островского, Виктора Кина и их героев.
Кин вернулся из Парижа весной 1936 года. Период «Плющихи» сменился периодом «Лаврушинского переулка». К старым друзьям добавились новые, среди которых долго живший в семье Кина крупный советский дипломат, первый представитель СССР в Лиге Наций Марсель Розенберг, бывший потом послом Советского Союза в республиканской Испании и проявивший в то трудное и героическое время и мастерство дипломата, и большую личную храбрость, долго оставаясь в осажденном Мадриде. О Марселе теперь тепло вспоминают все мемуаристы, бывшие в те годы в Испании. Он принадлежал к другому поколению, был намного старше Кина, но их связывала большая духовная близость.
Представляется закономерным, что пути Виктора Кина и Николая Островского скрестились. Известно, что Кин был после возвращения из Франции направлен на работу в Издательство художественной литературы по рекомендации и совету Алексея Максимовича Горького, который к Кину относился очень хорошо, писал о нем и директору ГИХЛа Накорякову, и Михаилу Кольцову, и французскому писателю Познеру. Когда встал вопрос о необходимости найти хорошего редактора для романа Островского «Рожденные бурей» и Н. Н. Накоряков сообщил Островскому, что предполагается поручить редактирование Кину, Островский очень обрадовался. Он писал: «Дорогой товарищ Накоряков, редактором „Рожденных бурей“ должен быть глубоко культурный человек-партиец. Скажу больше, и — это должен быть самый лучший Ваш редактор. Я имею на это право. Если В. Кин — это автор романа „По ту сторону“, книги, которую я люблю (хотя с концом ее не согласен), то это был бы наиболее близкий мне редактор».