– Мне пора, – вскочила девица и ринулась в коридор.
– А разве вы не поможете вашему другу расплатиться с долгами? – ехидно бросила ей вслед Ирина. – Ведь он на вас так рассчитывал!
– Да что вы все взъелись? – взвыл Рома, – отдам я деньги! Завтра у ребят займу и отдам!
– Вот и ключи получишь завтра, – жестко обрезал Саня, – а пока освобождай помещение.
– Но мне некуда идти…
– Тогда пиши расписку. – смерив его презрительным взором, постановил Саня, – на мое имя. Я отдам девушке деньги, чтобы ей больше не смотреть на твою подлую рожу. И учти, ты очень пожалеешь, если завтра не перечислишь все до копейки вот на эту карточку.
Саня написал на калькуляции номер и бросил ее на стол. Потом подхватил самые большие сумки и, пропустив девушек вперед, вышел из квартиры, даже не подумав захлопнуть за собой дверь.
– Ненавижу таких жмотов, – рычал он, заводя машину, – просто до звона в ушах. Он ведь юлить из-за денег начал, нашел подружку повыгоднее. И не вздумай плакать о нем, София! Он гнилой по сути… все равно когда-нибудь бы предал. Не сегодня – так завтра. Но чем дальше, тем обиднее… я точно знаю.
Пока они добрались до дома, на город прочно и надолго легла ночная мгла, и Дину неудержимо потянуло в домашнее тепло и уют. Хотя фонари и вывески немного спасали от ощущения тоски и одиночества, непременных спутников всех эмпатов в такое время суток и в такую погоду, но эмоции бегущих мимо усталых и замёрзших горожан неумолимо складывались в невидимую копилку, начиная все сильнее превалировать над всеми остальными.
Саня ловко вписал машину в крошечное свободное пространство перед подъездом, велел пассажИрам сидеть и отправился собственноручно высаживать их на чистый тротуар. Потом так же споро выгрузил сумки и прихватив самые увесистые, направился в подъезд. Девушки потянулись за ним а Дина все стояла, вслушиваясь в обнаружившийся внезапно яркий след так хорошо знакомых эмоций. И хотя привычно пыталась определить, чего в них больше, тоски, отчаяния или безумной надежды, все равно наслаждалась неизменностью направленности на себя. Той самой, что вспыхнув когда-то, принесла с собой море счастья и бездну боли, не утихнувшей и до сих пор.
Ну вот что ему еще нужно, зачем снова тревожит едва зажившие раны? Ведь сам резко и решительно оборвал все нити, и, что обиднее всего, в самый неожиданный момент, даже не соизволив объяснить свой поступок ни одним словом. Дина наконец отмерла, горько усмехнулась и, тяжело шагая направилась к крыльцу. Наверняка девушки уже разгрузили лифт и можно будет им воспользоваться. Идти наверх по лестнице у нее почему-то не было никаких сил.